Книга Убей меня нежно - Никки Френч

Я никогда прежде не жила с мужчиной — я имею в виду мужчину, с которым у меня любовные отношения, — и считала, что набираюсь опыта по вступлению в обязанности по дому. Джейк был инженером и в совершенстве справлялся со всеми проводами и трубами, что проходят в стенах и под полом. Однажды я сказала ему: единственное, что его возмущает в нашей квартире, — это то, что не он сам построил ее на какой-нибудь лужайке. И он на это не обиделся.

Моей специальностью была биохимия, это означало, что я меняю постельное белье и выношу мусорное ведро. Он чинил пылесос, а я чистила. Я мыла ванну, за исключением тех случаев, когда он в ней брился. Здесь я провела черту.

Странная вещь: Джейк свою одежду гладил сам. И мою. Говорил, что люди больше не знают, как гладить рубашки. Я думала, что это страшно глупо, и должна бы обижаться, если бы не было так трудно чувствовать себя обиженной, когда лежишь перед телевизором, а кто-то другой гладит белье. Он покупал газету, а я читала через его плечо, и он при этом раздражался. Мы оба ходили по магазинам, хотя я всегда составляла списки и отмечала покупки галочками, он же покупал бессистемно и был экстравагантнее меня. Он размораживал холодильник. Я поливала цветы. Еще он каждое утро приносил мне в постель чашку чая.

— Ты опаздываешь, — сказал он. — Вот твой чай, я ухожу ровно через три минуты.

— Ненавижу январь, — сказала я.

— Ты говорила так про декабрь.

— Январь похож на декабрь. Только без Рождества.

Но он уже вышел из комнаты. Я быстро приняла душ и надела брючный костюм цвета овсянки с жакетом, который доходил мне до колен. Расчесала волосы, свернула их в свободный пучок.

— Классно выглядишь, — сказал Джейк, когда я вышла в кухню. — Костюм новый?

— Он у меня уже лет сто, — солгала я, наливая себе еще чашку чаю, на этот раз едва теплого.

К метро мы шли вместе, прячась под одним зонтом и обегая лужи. У турникета он меня поцеловал, взяв зонтик под мышку и крепко держа меня за плечи.

— До свидания, дорогая, — сказал он, и я в тот момент подумала: «Он хочет быть женатым. Он хочет, чтобы мы были женатой парой». Занятая этой захватывающей идеей, я позабыла, что неплохо бы что-нибудь ответить. Он ничего не заметил и взошел на эскалатор, присоединившись к толпе мужчин в плащах, спускавшихся вниз. Он не оглянулся. Все выглядело почти так, словно мы уже женаты.

Мне не хотелось идти на совещание. Я чувствовала себя почти физически неспособной к этому. Накануне вечером мы с Джейком припозднились с обедом и закончили есть после полуночи. Я добралась до кровати только в час ночи, а потом не могла заснуть, наверное, до полтретьего. Была годовщина — наша первая годовщина. Не очень-то важная это была дата, но у нас с Джейком их не хватает. Мы время от времени пытались, но никогда не могли вспомнить нашу первую встречу. Мы долго вращались в одном и том же окружении, словно пчелы вокруг улья. Мы не в силах припомнить, когда подружились. Люди вокруг нас постоянно менялись, и через какое-то время мы дошли до того, что если бы кто-нибудь попросил меня составить список трех-четырех или четырех-пяти моих ближайших друзей, Джейк обязательно бы в него попал. Но никто никогда меня об этом не просил. Мы знали все о родителях друг друга, школьных днях, любовных похождениях. Однажды, когда его бросила подружка, мы вместе жутко напились, прикончив вдвоем полбутылки виски под деревом в Риджентс-парк, при этом мы то утирали сопли, то хохотали — в общем, пребывали в сентиментальном настроении. Я сказала, что это ей даром не пройдет, он икнул и погладил меня по щеке. Мы смеялись шуткам друг друга, танцевали на вечеринках, но не под медленную музыку, по очереди одалживали деньги, платили друг за друга и выдавали советы. Мы были приятелями.

Мы оба запомнили день, когда впервые спали вместе: 17 января прошлого года. В среду. Наша компания собралась в кино на последний сеанс, но кто-то не смог, кто-то не захотел пойти, и в кинотеатре оказались только мы с Джейком. В какой-то момент во время сеанса мы посмотрели друг на друга, довольно глупо улыбнулись, и я догадалась, что мы оба осознаем, что это своего рода свидание, и, видимо, обоим было интересно узнать, насколько это хорошая идея.

После кино он пригласил меня к себе чего-нибудь выпить. Был почти час ночи. У него в холодильнике оказался копченый лосось и — это была мелочь, которая меня рассмешила, — хлеб, испеченный им самим. По крайней мере потом я над этим подсмеивалась, так как с тех пор он не испек ни булки, ни чего-то другого. Мы парочка, которая берет еду в ресторане или покупает полуфабрикаты. Однако в тот вечер я едва не рассмеялась, когда он впервые меня поцеловал, настолько это казалось необычным, почти неприличным для таких добрых старых друзей. Я увидела, как его лицо приближается к моему, знакомые черты расплываются в какое-то странное выражение, и мне захотелось хихикнуть или отстраниться — все, что угодно, только бы сломать внезапную серьезность, непонятную тишину. Но все тут же показалось правильным, возникло ощущение, что я вернулась домой. И если порой я не хотела чувства устроенности (как быть с моими планами работать за границей, искать приключений, стать совсем другим человеком?), или меня посещали тревожные мысли (мне уже почти тридцать, и, значит, это и есть моя жизнь?), то я с легкостью отбросила их прочь.

Я знаю, что парочки, как считается, должны принять некое особое решение, чтобы жить вместе. Это определенный этап вашей жизни, вроде обмена кольцами или смерти. Y нас такого никогда не было. Я стала оставаться у него. Джейк выделил мне ящик в комоде для трусиков и колготок. Потом появилась еще одежда. Я стала оставлять в ванной кондиционер для волос и карандаши для глаз. Спустя несколько недель я заметила, что примерно на половине видеокассет красуются сделанные мной надписи. Просто если не надписать записанные вами программы, даже очень мелким почерком, то их ни за что не найти, когда хочется просмотреть.

В один прекрасный день Джейк спросил, а есть ли смысл в том, что я плачу за свою комнату, хотя там не бываю. Я что-то промямлила, посомневалась, но так и не пришла ни к какому твердому решению. Моя двоюродная сестра Джулия приехала на лето поработать перед началом учебного года в колледже, и я предложила ей остановиться в моей квартире. Мне пришлось перевезти еще кое-какие вещи, чтобы освободить ей место. Потом, в конце августа — был жаркий ранний вечер, воскресенье, и мы сидели в пабе, глядя на реку у собора Святого Павла, — Джулия стала нудить, что ей нужен какой-нибудь постоянный угол, и я предложила ей жить в моей квартире. Итак, мы с Джейком оказались вместе, и единственной нашей датой была годовщина с того момента, когда мы впервые переспали.

Но после празднования наступила расплата. Если вам не хочется идти на какое-нибудь заседание и вы озабочены тем, чтобы воздать себе по заслугам или пережить несправедливость, с которой с вами обошлись, то удостоверьтесь, что ваш наряд отутюжен, и вовремя отправляйтесь на совещание. На самом деле в десяти административных заповедях ничего подобного нет, но пасмурным утром, когда я, кроме как на чай, ни на что не могла смотреть, это казалось стратегией выживания. В подземке я попыталась собраться с мыслями. Следовало бы подготовиться получше, сделать какие-нибудь записи и так далее. Я ехала стоя, в надежде что таким образом не помну свой новый костюм. Двое вежливых мужчин предложили мне место и смутились, когда я отказалась сесть. Видимо, решили, что я сделала это из идейных соображений.