Книга Будь что будет - Марина Серова

— Сюрпри-из, — протянула я, словно малолетняя дурочка, стоя на пороге мрачной комнаты, заставленной всякими редкостями.

Он обернулся. Высокий лоб, зачесанные назад волосы, густые брови, очень жесткий взгляд из-под очков в тонкой позолоченной оправе — все это Жукецкий.

Последний раз мы встречались четыре года назад, но тогда он был задавленный жизнью аспирант, а сейчас…

Не говоря ни слова, он поднялся и подошел ко мне.

Я остолбенела и разглядывала его, словно экспонат в галерее искусств.

— Привет, Таня, — ровным голосом поздоровался он. — Какими судьбами?

— Ты изменился. — Я клялась себе, что буду говорить только о деле, но куда там! Мои глаза облизывали его, и он это чувствовал.

— Атлетическая гимнастика творит чудеса.

— Потрясающе.

Его грудная клетка была раза в полтора больше моей, а руки еле-еле умещались в рукавах рубашки.

— Я набрал почти сорок килограмм, — похвастался он, приглашая садиться и не переставая, в свою очередь, рассматривать меня. — По делам или так зашла?

— Не знаю, — как-то неуклюже выдавила я и, открыв сумочку, вытащила свое приобретение. — Вот сегодня купила у ювелирного магазина.

— Да, такие штучки на прилавках не лежат.

— И что в ней интересного?

— Все. — Он смотрел на меня пристально, и я, не выдержав, отвела взгляд, чтобы не дать ему увидеть, как сверкнули мои глаза.

— А подробнее?

Перестав меня мучить, он залез в стол и извлек большую лупу. Взяв статуэтку, покрутил ее из стороны в сторону под лампой и отдал обратно.

— До полутора тысяч долларов на официальном аукционе и всего полсотни на черном рынке, причем надо искать заинтересованных лиц. Для рядового покупателя эта вещица стоит около трехсот долларов.

— Почему так мало?

— Золото низкопробное. Вещь-то старая.

— Она имеет историческую ценность?

— Ну, если ее держал в руках один из соратников Чингисхана, то тогда вполне вероятно. У государства такого добра достаточно.

Мое самолюбие оказалось задетым.

— И откуда же берется это добро?

— Кто-то где-то раскапывает курганы — захоронения, оставшиеся в заволжской степи еще со времен печенежских набегов. Здесь другое интересно: как эта вещь попала на улицу?

Около какого магазина ты приобрела это? — вдруг поинтересовался он.

Но я не хотела никаким образом подставлять мальчишку и оставила вопрос без ответа. Со связями Виктора установить, откуда произошла утечка, вполне реально. Открыть торговлю на улице подобными «сувенирами» не мог себе позволить ни один из тех, кто занимался драгоценными безделушками серьезно.

— И много тебе известно людей…

— Давай не будем. — Он мягко остановил меня. — Ты ведь пришла узнать, сколько стоит это на самом деле? Я ответил. Хочешь узнать примерный возраст? Пожалуйста. Десятый-одиннадцатый век, причем сделано где-то на Востоке, вот видишь клеймо.

На пояснице с помощью увеличительного стекла можно было рассмотреть крохотный кувшинчик с традиционно узким для Востока гордышком.

— Существовала целая ювелирная династия, которая таким образом помечала все свои изделия. Что интересно, производство прекратилось всего пару веков назад, после того как мастера из Ирана перебрались в Китай, а этого малыша произвели где-нибудь на территории современного Азербайджана. Большего я тебе прямо так сразу сказать не могу.

— Получается, мастера кочевали?

— Да, искали выгоду. Они жили там, где не было войн, а драгоценные металлы стоили относительно дешево.

— А что это за надпись? — по всему круглому основанию статуэтки шла тонкая ниточка иероглифов.

— Дай-ка. — Он снова вооружился лупой. — Не знаю, скорее всего какая-нибудь молитва или что-то в этом роде.

— Понятно. Значит, я прогадала, заплатив пятьсот долларов?

— Как сказать. Тебе ведь нравится. — Он попытался вселить в меня долю оптимизма. — Не торопишься?

— Да нет. — Неужели он снова попытается предпринять то, что не удалось еще много лет назад? Теперь я не была уверена, что устою.

— Посиди здесь немного, я хочу показать эту вещицу одному эксперту, он у нас проездом из Казани, уважаемый в нашем деле человек.

Я была разочарована.

— Профессиональный интерес?

— Что-то вроде.

— Ну хорошо. Если недолго…

— Пять минут Поздоровевший Витя исчез, оставив меня одну наедине с выключенным компьютером.

Вернулся он через четверть часа.

— Знакомься, Руслан Рустамович.

Я повернулась. Спутник Жукецкого — старик лет семидесяти — обладал отталкивающей внешностью и мог спокойно пугать детей средь бела дня без грима. Костюм-тройка и начищенные до блеска ботинки лишь усиливали впечатление от злодейской гримасы, навечно застывшей на иссохшем морщинистом лице.

— Таня, — скромно представилась я.

— Вы обладаете интересным экспонатом, — без долгих церемоний заявил он скрипучим голосом и слегка наклонил седую голову набок.

— Да, а мой одноклассник утверждает обратное.

— В масштабах страны определенно, — очень даже легко согласился он. — Коллекция нашего музея скромна, поэтому иногда приходится ездить в командировки.

Он протянул мне статуэтку.

— Я знаю нескольких коллекционеров, которые могли бы заплатить вам неплохие деньги за нее.

— Уверяю, мы не сойдемся в цене.

Сейчас я не продала бы безделицу и за тысячу долларов, особенно если учесть то, как она мне досталась.

— Хорошо, я не настаиваю, — отступил он, — если сумма в пять тысяч долларов вас не устроит, я умываю руки.

— Но вы ведь только что сказали, что это заурядный экспонат. — Я его поймала.

Он замолчал и вперился в меня, будто я враг номер один.

Лицо Жукецкого оставалось решительным, но как-то слегка поглупело. Интеллект пропал, оставив животную волю в полном одиночестве.

— Я пойду, — ситуация была тупиковая. Разговаривать с лживыми краеведами мне больше не хотелось.

Они молча расступились, и я открыла дверь.

Четверо мужчин, возглавляемые брюнетом в мышином костюме, быстрым шагом шли прямо на меня через небольшой выставочный зал, уставленный образцами одежды конца восемнадцатого века.

Бежать было некуда. Они не сводили с меня глаз. Когда моя рука попыталась юркнуть в сумочку, один из них стремительно выхватил пистолет Макарова и направил мне в лицо.