Книга Крым - Александр Проханов

– Через полгода мы должны иметь шесть двигателей, Денис Митрофанович. Будем иметь? – обратился Лемехов к директору, который ревниво и трепетно демонстрировал свое детище.

– Будем, Евгений Константинович. – Директор был невысокий, плотный, с упрямым бобриком, с расстегнутым воротом и неловко повязанным галстуком. Он чем-то напоминал дрессировщика, измотанного непокорным зверем. Этот зверь стоял перед ним, послушный, смиренный, но в любую минуту мог взъяриться, ринуться с рыком на своего повелителя. – Будет трудно, Евгений Константинович, но двигатели построим.

Они прошлись в белых халатах и бахилах в стерильном цеху. Свита Лемехова состояла из чиновников министерства и космического ведомства, из офицеров космических войск. Ему сопутствовал неизменный заместитель Леонид Яковлевич Двулистиков. Он держал записную книжицу. Делал пометки, преданно заглядывая в глаза начальника. Завод представляли директор, начальник цеха, конструкторы КБ. Рабочие с любопытством поглядывали на высоких руководителей.

Среди заводских представителей Лемехов обратил внимание на худого стройного человека с увядающим красивым лицом. На лице лежала тень утомления, какая бывает у тех, кто одержим тайной снедавшей страстью. Прямой тонкий нос, мягкие, чуть капризные губы, яркие голубые глаза неправдоподобного василькового цвета. Будто на зрачки наложили синие линзы. Лемехов обратил на него мимолетное внимание, как на нечто чужеродное и тревожащее. Но тут же забыл, повернувшись к директору:

– Американцы успешно испытали дальнобойный лазер для размещения на орбите. Этот лазер станет держать под прицелом наши лунные установки. Но мы их разместим под лунной поверхностью, и они будут неуязвимы.

– Чтобы успеть с шестью двигателями, нам нужна помощь, Евгений Константинович. Самарский завод задерживает узлы, а Воронеж поставил бракованные комплектующие. Нам нужна еще одна станочная линия. Мы нашли в Японии подходящие станки, но нам отказали в дополнительном финансировании.

– Это кто отказал? Опять Саватеев? Он что, саботирует? – возмутился Лемехов. – Он что, американский агент? Напомните мне, Леонид Яковлевич, – обратился он к Двулистикову. – Пора ему башку оторвать.

– Оторвите, Евгений Константинович. – Заместитель ударял в книжицу золоченой ручкой, делая пометку, преданно глядя на Лемехова.

А тот опять любовался двигателем. Сияющее диво, детище интеллекта, двигатель являлся продуктом высшего знания. Был прекрасен. Напоминал статую, сотворенную великим скульптором. Его пропорции подчинялись золотому сечению. В его стальных переливах чудилась волшебная женственность. Литые формы, упругие мускулы роднили его с образами античных богов. Тех, что Лемехов видел в музеях Греции и картинных галереях Италии.

Двигатель, стальной и недвижный, был живой и одухотворенный. Лемехов коснулся его, и тот отозвался легчайшей вспышкой света.

– За вашей работой, Денис Митрофанович, лично следит президент. Сейчас, когда мы испытаем двигатель, я доложу ему о результатах. Он просил сделать все, чтобы серия из шести двигателей вышла с завода в срок. Это имеет не только оборонное, но и политическое значение. Когда президент поедет в Лондон на совещание «восьмерки», продвижение «Лунного проекта» будет козырем на переговорах с американцами.

– Передайте президенту, что мы чувствуем его заботу. Заказ государства не будет сорван.

– Спасибо.

Лемехов с благодарностью взглянул на директора. Этот коренастый, небрежно одетый человек был из плеяды новых директоров, сменивших утомленных старцев, тех, по которым пришелся чудовищный удар перемен. Разрушенные заводы, разворованные станки, разбегающиеся, проклинающие начальство рабочие – все это постигло директорский корпус, руководивший индустрией Советов. «Красные директора» ошалело взирали на убийство страны. Но быстро опомнились после ее насильственной смерти. Набросились на бесхозное богатство. Прибирали к рукам, продавали за бесценок, расхищали запасы драгоценных металлов. Кто строил особняки в реликтовых подмосковных лесах. Кто навсегда укатил за границу. Когда мало-помалу стала подниматься промышленность, им на смену, бог весть откуда, появились дееспособные люди. Стали оживлять мертвеца. Так сбегаются к захлебнувшемуся в воде спасатели, делают «искусственное дыхание»: вдувают в слипшиеся легкие воздух, бьют в грудь, сгибают что есть мочи конечности. Пока утопленник не сделает булькающий вздох и его не начнет рвать мутной жижей.

Таким был этот директор, создающий уникальный двигатель. Лемехов и сам был из тех, кто за волосы тянул из омута утонувшую индустрию, ставил на ноги рухнувшую страну.

– Наш президент дал нам задание. Не только нам, оборонщикам, но и всему народу. В кратчайший срок преодолеть двадцатилетнее отставание. Перепрыгнуть яму, которую вырыли нам либералы. Успеть до начала крупного военного конфликта восстановить оборону, оснастить армию сверхсовременным оружием. Если нет, то нас сомнут, как сказал Сталин. Он-то знал, что до начала войны остаются считаные годы. Тогда Советский Союз дни и ночи строил танки, отливал орудия, запускал самолеты. Это был гигантский рывок, ведущий к Победе. Сейчас мы должны повторить этот тигриный бросок. Не догонять Запад, а, как тигр, срезать угол. Выйти наперерез и оказаться впереди.

Лемехов сделал резкий взмах рукой, и ему показалось, что двигатель, как стальной тигр, готов к броску.

– Президент делает все для восстановления оборонного комплекса. Лучшие станки – пожалуйста. Финансирование научных разработок – пожалуйста! Зарплаты рабочим – пожалуйста! Мы должны оправдать доверие президента. Опасность велика. Враг силен. Его военная техника превосходна. Она грозит нам уничтожением. Сейчас, здесь, в этом цеху, решается исход будущей войны. Этот двигатель – двигатель Победы!

Лемехов желал вознаградить создателей двигателя. Вознести на вершину государственных почестей. Причислить к самым лучшим и героическим людям, драгоценным для государства.

Ему внимали. Директор потупил глаза, наморщил лоб и молча, желая скрыть благодарность, слушал высокого руководителя. Заместитель Двулистиков бил ручкой в блокнот, словно конспектировал бесценные слова. Рабочие в белых халатах приблизились, сняли пластмассовые каски, которые мешали слушать. Человек с васильковыми глазами сжал губы, словно стискивал трубочку, сквозь которую пил коктейль.

Двигатель, сияющий и безмолвный, отражал яркие лампы, и казалось, он весь покрыт множеством глаз, которые не мигая смотрят на Лемехова. Так идол в своем величии воспринимает жреческие восхваления.

– Кончилось время, когда музыку в стране заказывали банковские менялы и адвокатишки, едкие журналистишки и телевизионные куртизанки. Теперь марши играем мы, технократы. У нас миллиарды рублей, интеллект, понимание мировых проблем, судьбы Отечества. Нам президент доверил самое драгоценное – государство, народную судьбу, суть русской цивилизации. Мы – его гвардия, его боевой авангард. Для нас – это высокая честь. Мы служим ему не за страх, а за совесть. Мы посвящаем стране свои таланты, свою творческую волю. Вверяем президенту нашу судьбу, как он вверил нам судьбу России. Мы видели, как его предали те, кто называет себя «креативным классом». Все эти конторские служащие и мальчики из пиар-агентств. Длинноногие секретарши и горбатые правозащитники. Все эти телевизионные стилисты из гей-клубов. Они собрались на своем бесовском болоте и проклинали президента, угрожали ему смертью. Мы – гвардия президента Лабазова, его «креативный класс». Мы изобретаем и строим невиданные машины. Мы создаем новые технологии. Мы сооружаем грандиозную машину нового Российского государства. Будем достойны своей исторической миссии. Здесь, на вашем великолепном заводе, запуская этот чудесный двигатель, мы утверждаем нашу историческую волю, нашу гвардейскую непобедимость.