Книга Доктор Вишневская. Клинический случай - Андрей Шляхов

После ознакомления с историей болезни возникло недоумение, но тут Дмитрий Григорьевич сплоховал — вместо того чтобы дать объяснения в ординаторской, потащил Анну к пациенту, бубня себе под нос на ходу нечто невнятно-бессвязное про иммуносупрессию, иммунорегуляторный индекс, иммунологический дисбаланс и ПСА.[3]Наверное, испугался, что Анна посмеется и уйдет, а ему придется «терять лицо» перед пациентом, ведь это пациент просил пригласить на консультацию доцента Вишневскую, нахвалил, значит, кто-то, постарался.

Сам напросился — вместо мелкой, если так можно выразиться, потери лица, потерял его целиком и надолго. Перед всеми четырьмя своими пациентами из пятой палаты. Потому что дурак, аферист, да еще и самонадеянный. У постели больного снова начал бубнить про ПСА и про иммунологический дисбаланс, мешая Анне расспросить пациента. Ну и огреб по полной, как фельдмаршал Паулюс под Сталинградом.

— Простатспецифический антиген, Дмитрий Григорьевич, может повышаться не только при опухолях простаты, но и при воспалительном процессе, при доброкачественной гиперплазии…

Дмитрий Григорьевич, образно выражаясь, «сполз ниже плинтуса». На вопрос о том, почему сразу не была проведена биопсия, он ответил:

— Не хотели лишний раз трогать, вдруг опухолевой процесс.

«Потому что ничего бы такого она не показала», — перевела Анна.

— И как же вы намеревались обойтись без биопсии? — Анна смерила уничижительным взглядом коренастого, но невысокого Дмитрия Григорьевича.

— Нет, мы собирались, но позднее… — заюлил тот.

На прощанье пациент попытался сунуть Анне в карман халата конвертик.

— Это лишнее. — Анна ловко увернулась, и рука с конвертом зависла в воздухе. — Действительно — лишнее.

— Но вы же работали…

— Вы еще не обследованы настолько, чтобы вас консультировать, — ответила Анна. — Надо сделать биопсию. А там видно будет… Не исключено, что моя консультация вообще не понадобится.

— Тогда возьмите мою визитку, Анна Андреевна…

Взмах рукой, и в ней вместо конверта появляется обильно позолоченная визитная карточка. ЗАО «Бест Технострой групп», генеральный директор.

— …все виды ремонтно-строительных работ. Что угодно в лучшем виде за очень вменяемую цену.

— Спасибо. — Анна спрятала карточку в карман халата, выданного ей Дмитрием Григорьевичем. — Как соберусь баню строить — позвоню.

Про баню было сказано просто так, из вежливости. Анна никогда не пользовалась подобными контактами. И не потому, что была нерачительна или стеснительна. Просто не хотела становиться кому-то обязанной. Тем более что, если верить коллегам, половина пациентов (если не все семьдесят пять процентов) «не узнают» и «не припоминают» врачей, к которым когда-то по собственному почину набивались с услугами. Напрасное унижение втрое хуже ненапрасного, утверждает заведующая учебной частью кафедры доцент Хрулева.

— Зря вы от денег отказались, — «посочувствовал» в коридоре Дмитрий Григорьевич.

«Сочувствие» оказалось последней каплей. В ординаторской, где теперь сидели и торопливо, если не стремительно, писали дневники два врача, Дмитрий Григорьевич получил выволочку. Анна поинтересовалась, на что он надеется и чего он добивается, «притягивая» (причем — неумело) онкологию там, где ее нет? Хочет ли он удалить более-менее здоровую предстательную железу и заработать на этом, или же намерен передать пациента какому-нибудь шарлатану от онкологии для «лечения» и последующего чудесного «исцеления»? И зачем, пусть даже и с подачи пациента, надо было звать ее на совершенно бессмысленную консультацию?

И все это было сказано в ее манере — спокойным ледяным голосом плюс взгляд в глаза. Коллеги Дмитрия Григорьевича, с которыми он Анну не успел (да и навряд ли пожелал бы) познакомить, бросили строчить дневники и с интересом наблюдали бесплатное шоу.

— Вам же хотели заплатить! — укорил побагровевший Дмитрий Григорьевич.

— Вы путаете меня с клоуном. Это клоунам платят за то, что они развлекают публику, а я кон-суль-ти-ру-ю. Вы вообще улавливаете разницу?

Один из урологов, носатый брюнет, чьи курчавые волосы так и выбивались из-под колпака, незаметно для остальных показал Анне опущенный книзу большой палец правой руки и подмигнул — добивай, не жалей!

Вякнул бы еще что-нибудь — точно бы добила, но Дмитрий Григорьевич ничего не ответил. Молча принял у Анны халат (вместе с кузнецовской визитной карточкой) и так же молча поспешил закрыть дверь, которую Анна, оставила открытой. Если тебя одолевает искушение громко хлопнуть дверью на прощанье, то двери лучше совсем не касаться. А то вдруг…

Обычно ходьба успокаивала, особенно — быстрая. Сегодня же с каждым шагом ярость вскипала все сильнее. «Ну что за люди!» — восклицала в подобных ситуациях покойная мать, вздымая руки кверху. Потом замирала на секунду с поднятыми руками, словно ожидая ответа с неба на свой вопрос. Так и не дождавшись, резко опускала руки и заключала: «Бессовестные». В отличие от матери Анна не злоупотребляла таким понятием, как «совесть». Даже больше — могла заявить (и не раз заявляла) прилюдно, что к болезни под названием «совесть» у нее иммунитет. Подобное заявление часто помогает расставить точки над i. По многим вопросам, начиная с того, кто возьмет сегодня группу «тэушников»,[4]про которую почему-то забыла заведующая учебной частью кафедры, и заканчивая тем, кому выпадет «честь» (точнее — кто не сможет отбазариться от такой «чести») вычитывать очередную монографию заведующего кафедрой. С учетом того, что книги для шефа большей частью пишет несколько человек, благородно не претендующих на авторство, там в одних несостыковках можно утонуть, не говоря уже о прочих ляпах.

Но совесть совестью, а какие-то понятия о порядочности надо же иметь! Напугать пациента, что называется, «до усрачки» и вытрясти из него все деньги до последней копейки (или, как вариант, сколько получится) — это уже ни в какие человеческие рамки не укладывается. А в профессиональные — тем более! Уважающий себя врач до такого не опустится.

Сама Анна тоже хороша — надо было попросить выслать ей информацию по пациенту или хотя бы поподробнее расспросить Дмитрия Григорьевича. Это проклятая тактичность всему виной — как же, разве можно обижать коллег, задавая им элементарные вопросы? Оказывается, что не только можно, но и нужно! Все, решено — отныне и впредь она сначала дотошно выяснит, что, как, зачем и почему, и только после этого поедет консультировать. Это не из отделения в отделение выйти, это по всей Москве мотаться, а иной раз и по Подмосковью! Хотя, что греха таить, это приятно. Приятно, что тебя уважают, ценят, приглашают на консультации, прислушиваются к твоему мнению. Можно считать, что с профессиональной точки зрения в жизни пока все идет более-менее нормально. Еще бы с докторской к тридцати пяти успеть… А чего бы не успеть?