Книга Всадник - Анна Одина

Не важно, истинно ли веровал в Бога, которого замещал в церкви, жестокий, расчетливый и прозорливый Родриго. Он относился к Белой Земле с умиротворенностью шахматиста, знающего, что великая партия будет закончена лишь через несколько веков, что не противоречило его необузданному желанию взять у мира все возможное сразу и сейчас – пусть насильно. Неизвестно, почему Александр не послушался своего огненного темперамента и не попытался использовать Terra Blanca – по крайней мере тот волшебный скелет, который создал, – чтобы поставить на колени врагов и, подчинив всю Италию, объединить ее на полтысячелетия раньше, избавиться от варваров-французов. Не был уверен, что получился достаточно совершенный инструмент? Относился к пространству, населенному удивительными существами, с философской нежностью – как к произведению искусства, которое переживет его на многие столетия? Как бы то ни было, при жизни Родриго не пользовался управляющей реальностью по прямому назначению. Создатель Terra Blanca не был уверен, что вызвал к жизни что-то совершенно новое, а не открыл мир, существовавший до него. Ведь Ланцолы всегда искали других созидателей, пусть безуспешно.

Белая Земля была пуста при сотворении. Чем же населить иной мир? Александр VI рассудил, что могущество проистекает из нескольких источников – Богатства (дающего силу), Силы (обеспечивающей себя богатством) и Ума в совокупности с хитроумием (поступая на службу к первому или второму, они с изысканной неизбежностью подчиняют себе все, к чему прикасаются). Первому зодчему было интересно, можно ли заставить эти компоненты существовать и эволюционировать в одиночку, а не в бесконечно перемешиваемых котлах, как это происходило в современных ему городах-государствах. Он решил выделить составные части в чистом виде – ведь получить краску смешением простых цветов можно, а вот разделить на составляющие нельзя, ровно так же, как нельзя, разрезав надвое ребенка, получить его отца и мать. Папа решил: подчинив изначальную палитру, он получит власть над всеми картинами.

Олицетворением Богатства в Terra Blanca стали гипты (hypta). Эти мрачные и практически бессмертные существа, плоть от плоти камня, в котором обитали, охраняли полуживые древние души материалов – золота, алмаза, железа и гранита. Изначально гипты селились в каменных шатрах (развалины одного из их самых старых дворцов можно и сейчас найти неподалеку от места, где стояла Ламарра) и под морским дном, а их владения, пересекавшие Белую Землю с севера на юг решительным меридианом, были объединены в Корону, возглавляемую царством Тирд (Tyrdd).

Сила, хотя до поры и не конфликтовавшая с Короной гиптов, замышлялась как естественный враг Богатства и принадлежала эфестам (hephжsti). Эти создания не умели добывать металлы, не разрабатывали рудники и не воздвигали пышно убранных чертогов – они были непревзойденными воинами и мастерами оружейных дел. Поначалу эфесты селились в исполненных разноцветного хрусталя холмах вдоль могучей реки Мирны (Myrne, в просторечии Vжt – «вода»), протекавшей на западе всего материка Белая Земля, и столицей их в какой-то момент стал непритязательный город Эгнан (Жgnan).

Создатель поместил в созданный мир и хитроумие – его олицетворяли люди, существа, которым никогда нельзя верить. Ланцол, жизнелюб и мизантроп, не дал им ни особенных богатств, ни навыков в обращении с орудиями, лишь умение быстро обучаться, непредсказуемо реагировать… и творить магию. Город, которому суждено было стать человеческой столицей, он назвал Камаргом[6]и разместил там нерушимую и до поры запечатанную Библиотеку.

С такого-то боевого порядка и начиналась Terra Blanca[7]. На протяжении всей ее истории именно эфестам, гиптам и людям суждено было оставаться ключевыми действующими силами в этом странном мире, привязанном к привычной реальности одной лишь пуповиной непонятного замысла. Последующие Копьеносцы, наследники загадочного дара, совершенствовали Белую Землю: наполняли ее содержимым (кто-то добавлял княжества, кто-то странные креатуры), обогащали явлениями и артефактами… но не пользовались ею. Возможно, просто не знали как.

Как снам достаточно нескольких тонких секунд, чтобы развернуться во всем сумасбродном великолепии, так и Управляющая Реальность существовала в собственном потоке времени. Родриго, ее демиург, знал: стоит ненадолго забыть о ней, и жизнь там двинется в неизвестную сторону. Поэтому он не выпускал свое детище из-под контроля и до самой смерти проводил за его совершенствованием все время, свободное от престола и удовольствий. Но его век закончился, а затем закончился век его сына, и незаконнорожденного внука Джованни[8], и более отдаленных потомков… Чем больше времени отделяло последних Ланцолов от великого предка, тем сложнее становилось для них поддержание Ура, насущнее борьба с Гаттамелатой[9]. Все это время хитрый и недобрый мир старался самостоятельно существовать, торопился прожить подольше, учился защищаться.

Читатель не раз встречался с самой элементарной иллюстрацией принципов теории вероятности: если подбросить монету очень большое количество раз (скажем, миллион), в половине случаев она упадет вверх орлом, а в половине – решкой. Но что, если мы имеем дело не с монетой, а с сияющим камнем, переливающимся в свете солнца всякий раз новыми цветами? Кто возьмется сказать, какая последовательность красок получится, если мы подбросим этот камень один раз на солнечном берегу моря, один раз в тени, а один раз под фонарем при свете нарождающегося месяца? В какой-то накопленный момент взаимодействия сил в Белой Земле стали слишком сложны – а значит, непредсказуемы и неуправляемы.