Книга Осколок империи - Уильям Майкл Гир

Панели высотой до колен по круглым стенам обсерватории отбрасывали на лысую голову старика блики, освещали его осунувшееся древнее лицо, накладывая резкие тени. Высохшая плоть свисала с его черепа морщинистыми складками, а пустота завладела глубоко посаженными голубыми глазами, словно душа внутри тела истощилась.

Мягкий шорох материи и легкий стук сандалий выдали женщину, поднимавшуюся снизу по лестнице, но старик не заметил ее появления.

Кайлла Дон вошла в обсерваторию и остановилась. Высокая, стройная, атлетически сложенная, она обладала уверенностью и статью, которая сразу привлекала внимание. Сверкающими карими глазами Кайлла посмотрела на старика, и ее широкие чувственные губы стали тонкими от напряжения. Прямые каштановые волосы падали ей на плечи. Как и старик, Кайлла была одета в простую широкую белую одежду из грубой ткани, которая контрастировала с бронзовым загаром на коже. Ее мозолистые руки не соответствовали благородным чертам лица.

— Магистр? — произнесла она сильным контральто. — Вы еще здесь? Я подумала, что перед уходом должна пробрить, где вы.

Пауза.

— Наверное, я поступила правильно. Идемте. Вы что-нибудь поедите и ляжете спать.

Пальцы старика продолжали сжимать и распрямлять материю одежды, а отсутствующий взгляд был прикован к звездам.

— Магистр Браен, вы меня слышите?

Кайлла подошла ближе. Взгляд карих глаз стал жестче.

Старик вздохнул, слабо и устало.

— Ждем уже больше трехсот лет, Кайлла… и сплю, по меньшей мере, уже лет сто. Для одной жизни вполне достаточно. Иди, девочка. Оставь меня.

Кайлла подошла и положила руку на его костлявое плечо.

— Магистр Браен, вы должны поддерживать свои силы.

При ответственности, с которой мы сталкиваемся, вы обязаны…

— Ха! — старик сплюнул и махнул высохшей рукой. — Я бился со своими драконами, Кайлла… и видел, как целая жизнь, посвященная работе, рассыпалась в прах. Я только благодарю кванты, что Хайд не дожил и не увидел этого.

— Это еще не руины, — холодно напомнила Кайлла. — У человечества еще есть шанс. Ваш план не сработал. Но теперь перед нами лежат другие пути.

— Со Звездным Мясником?

Старик повернул голову и поднял брови. При этом морщины на скулах и лбу стали еще глубже. Его водянистые глаза несколько мгновений изучали Кайллу, затем опять опустились.

— Кто мог такое придумать?

— Никто. Но сейчас давайте поешьте и ложитесь спать.

Старик покачал головой.

— Я не хочу спать… а просто устал от жизни, милая. Иди. Отдохни сама. Седди теперь твои. Твоя ответственность. Я посижу здесь.

— Магистр, я хочу, чтобы вы пошли со мной и…

— Иди! — крикнул он, взглянув на Кайллу, и в его глазах вспыхнул давно забытый огонь. — Моя действительность умерла с Претором на Миклене. Сейчас время твоего поколения, твоя фаза действительности. Оставь меня наедине… — голос Магистра дрогнул, — с моими воспоминаниями.

Кайлла беспомощно вздохнула.

— Хорошо, Магистр. Но, может быть, я могу чем-нибудь помочь? Хотите, я просто посижу здесь и послушаю?

Старик пожал плечами, затем указал кривым пальцем на звезды.

— Там… Видишь, Кайлла? Видишь, как они мерцают? Они кажутся немного туманными? Мы видим звезды через запретные границы. Это гравитация. Она преломляет свет.

Кайлла посмотрела вверх, когда Магистр облизнул губы и медленно кивнул. Его рука бессильно упала на смятую одежду.

— Да, — прошептал он. — Вот настоящий враг. Не Рига, не Сасса, не трижды проклятая Мэг Комм. Запретные границы — вот враг, Кайлла. Это ловушка, в которую попало человечество.

Гравитация… кто бы ни поставил такой барьер, чтобы изолировать нас от открытого космоса.

— Возможно, но у нас сейчас полно человеческих проблем, Браен. Империя Рига охвачена войной, Сасса готовит вторжение. В убийстве риганского императора Сасса видит для себя шанс сокрушить всю империю раз и навсегда. Они уже готовы к удару.

Браен оставался безмолвным. Кайлла изучающе посмотрела на него.

— О чем вы думаете. Магистр?

Браен очень долго молчал, затем произнес:

— Знаешь, когда жизнь больше не имеет значения?

Кайлла замерла.

— Вы спрашиваете у меня… у той, кто носила оковы рабыни? Во-первых, они уничтожили все, что я любила, Браен. Они втоптали меня в грязь.

Старик поднял на нее свои тусклые глаза.

— Однако ты жива, Кайлла. Ты не могла позволить себе умереть. В тебе осталась искра.

— О чем вы говорите?

— О мечтах.

Она покачала головой.

— Я надеялась только на месть.

— Одной надежды, несмотря на бытующее мнение, недостаточно.

Кайлла сложила на груди руки.

— Может быть, объясните точнее?

На лице Браена появилась улыбка.

— Прежде чем надеяться, ты должна мечтать. Несмотря на насилие над твоим телом, несмотря на деградацию духа, несмотря на отчаяние, несмотря на все, что с тобой случилось, Кайлла, ты сохраняла мечты живыми… и ими ты питала надежду в глубине своей души. Ты никогда не знала настоящей трагедии.

Ее глаза сузились.

— Я видела, как голова моего мужа скатилась с его плеч. Я с ужасом смотрела, как казнили моих детей!

Браен слабо кивнул.

— Да, да, ты видела, — он потер костлявой ладонью свое пергаментное лицо. — Ты говоришь об ужасе, крови и страхе.

Старик вяло взглянул на Кайллу.

— Я же говорю о настоящей трагедии, единственной трагедии, которой поражает Бог.

— И что это?

— То, что у тебя остается, когда умирают мечты.

— Что остается, Браен?

Он наклонил голову, положил руки на колени и замер.

— Уходи… — скрипящим голосом произнес он. — Оставь меня в покое.

Свет в лаборатории к вечеру автоматически погас. Один угол, однако, оставался ярко освещенным, отчего от скамеек, терминалов компьютеров и накрытого пыльными покрывалами оборудования падали тени. Лазерные ручки были разбросаны вокруг рабочих установок, тут и там виднелись огоньки, свидетельствующие о наличии в приборах питания.

Если бы не шепот кондиционера, в лаборатории царила бы полная тишина. Поэтому, когда женщина стала перекладывать упакованные в стекло секции, их стук показался очень громким. Стройная блондинка наклонилась над керамической крышкой своего рабочего стола и вставила стеклышко в электронный микроскоп. Странное возбуждение охватило Анатолию Давиура, когда она вздохнула и вложила в машину последний образец. Из-за этого проекта она уже несколько часов находилась в дурном расположении духа. В основном, по причине любопытства теперь ее исследования превратились в навязчивую идею.