Книга Метро 2033. Выход силой - Андрей Ерпылев

Безмозглые твари не могли дать подготовленным дисциплинированным Батиным бойцам достойный отпор. По продвигаться вперед через лабиринт полок и стеллажей было все равно непросто.

Северный отряд оказался отрезан от своих отчаянной контратакой разномастных тварей, прорвавшихся через узкий проход между стеллажами. Теперь он отчаянно сражался в сплошном кольце разъяренных мутантов. Уроды яростно теснили атакующих со всех сторон, норовили проползти по сплошной мешанине изувеченных тел иод ногами дерущихся, сыпались сверху, с полок вместе с какими-то древними товарами, покрытыми пылью и плесенью. Упал один боец, пошатнулся другой… На миг показалось, что еще чуть-чуть — и отряд будет поглощен живой массой, поглощен и тут же сожран.

И тут сразу с двух противоположных сторон огромного помещения прогремели взрывы, и в образовавшиеся широкие проломы хлынули новые силы: подошло подкрепление!

Оказавшихся меж двух огней тварей охватила паника. Забыв о сопротивлении, мутанты беспорядочно метались по торговому залу, а тиски облавы сжимались, сдавливали их все теснее, не оставляя им места, не оставляя им времени… Теперь твари просто пытались выжить.

Странные это были создания. Вроде бы звери — может быть, даже млекопитающие, хотя дьявол их разберет, как они там своих детенышей выкармливают, даже и думать об этом мерзко, — а живут вместе подобием пчелиного улья. Слиплись в каком-то жутковатом симбиозе, хотя принадлежат к разным видам. Вот, заполонили этот торгово-развлекательный центр, набились в другие окрестные здания, обживают, что-то тут свое наворотили тошнотворное… А все равно — тупые, как жуки. Для настоящей эволюции пары десятилетии маловато. Атом перемешал им гены, перетряхнул, непонятно уже, из кого они такие получились…

Причудливые существа делились на воинов и охотников, добывающих для всех остальных пищу, рабочих, создающих комфорт в жилище, и маток, плодивших многочисленное потомство. Но не было в них муравьиной жестокости и муравьиного самоотречения. Ведь если надо подохнуть на пороге своего жилища, чтобы враг не прошел, муравей-солдат не станет сомневаться, и трусить он не умеет. Одному голову враги откусят — тут же другой его место займет. Муравьи — они как Александр Матросов, им не страшно. А этим тварям было страшно. Не разучились они бояться за свою шкуру…

Дрогнули. Побежали, поползли во все стороны, разлетелись. Стали протискиваться в свои норы, схроны, лишь бы уберечься, лишь бы выжить.

А люди все равно настигали их и рубили, кололи, били чем попало, сбивали на лету заточками и топтали ногами.

— Огнеметчики, вперед! — загудел бас Бати, усиленный мегафоном.

Полетело эхо. Просевшая крыша и замшелые стены старинного торгового центра — сколько уже времени стоят! — повторили Батин приказ.

Огненные щупальца огнеметов протянулись в самые темные углы, в потайные ходы здания. Истошный крик и визг существ, сгорающих заживо, заглушил все остальные звуки, а волна тошнотворного запаха горящей плоти в одно мгновение перебила зловоние звериного логова…

Вскоре все было кончено. Бойцы и ополченцы, разбившись на группы и прикрывая друг друга, разошлись по закуткам огромного помещения. Черновая работа закончилась, но теперь нужно было убедиться, что враг повергнут окончательно, добить наиболее живучих и выкурить из логова самых осторожных. Никакого примирения между человеком и переродившейся кошмарной природой быть не могло. Господи, да такие чудища не снились даже Босху с Дали! Пойди с ними примирись… Нет, тут или мы, или они. Без вариантов.

На этот раз — мы.

Бой был окончен, логово врага захвачено, и теперь его можно было разграбить. Тут ополченцы и пригодились, точно как предсказывал Балагур. За добычей сюда и шли, ради нее шеей и рисковали. Ничего нового, еще Александр Македонский отдавал поверженный город своим солдатам на разграбление. Все в порядке вещей. Такая экономика.

Уже тянулись к лазам и проходам, пробитым в стенах, вереницы тяжело нагруженных всем, что попалось под руку, людей, а впереди был еще непочатый край работы. Ночью в руины торгово-развлекательного центра полезут новые захватчики — природа не терпит пустоты. А с ночными обитателями сражаться — так себе развлечение. Времени оставалось немного, надо было поторапливаться.

— Первым делом продукты и инструменты! — деловито инструктировал Балагур, сплошь залитый чужой кровью, как славно поработавший мясник. — Куда телевизор прешь, деревня? На кой он тебе сдался? Брось и возьми что-нибудь полезное.

— Оставь их, Серый. — Батя присел на какой-то полусгнивший ящик, предварительно убедившись в его прочности, устало стащил с головы шлем-сферу, вытер замызганным платком квадратное багровое лицо и обширную лысину.

Седой ежик, окаймляющий ее, был мокрым от пота, а крупные капли стекали по изборожденным морщинами и старыми шрамами щекам, падая на забрызганный кровью бронежилет и грязный пол.

— Пусть волокут, коли охота, — махнул он рукой. — Работать не будут, так наши умельцы чего-нибудь сварганят из этого хлама. Помнишь, как микроволновки приспособили?

— Да помню я… Только по-любому сперва надо полезное эвакуировать, а уж потом, если обстановка позволит, — все остальное. Ты как хочешь, а я своих ребят, чтобы ночью оборонять все это, — он широко обвел рукой ряды заросших колючим черным вьюном стеллажей, — не дам. И не проси.

— Ну, положим, — командир растянул в улыбке обезображенный шрамом рот, — просить я не буду. Прикажу, и дашь, как миленький. Не спорь, Серега, — осадил он вскинувшегося было подчиненного. — Дашь. И не просто дашь, а сам с ними пойдешь. Пойдешь ведь?

— Пойду, — мрачно буркнул боец и плюхнулся рядом с Батей прямо на заваленный обломками аппаратуры пол, подогнув по-турецки ноги. — Куда я нахрен денусь… Хлебнешь? — Он вытащил из-под бронежилета темную плоскую бутылку, покрытую коростой многолетней грязи, и с треском свернул окислившийся от времени алюминиевый колпачок.

— Растворитель какой, небось? Кони не двинем?

Предводитель подозрительно покосился на емкость с давным-давно выцветшей до белизны этикеткой, но обоняние уже уловило тонкий полузабытый аромат.

— Обижаешь, начальник! — Балагур первым отхлебнул добрый глоток. — Чтобы я, да перепутал? Шутишь? Коньячище знатный. Такого мы в былые времена не пивали. — Он повертел бутылку в руках, отколупнул ветхую, как прошлогодний палый лист, бумажку с неожиданно яркой акцизной маркой и протянул коньяк соседу. — Жаль, этикетка сгнила. Французский, поди?

— Да и хрен с ней, с этикеткой. — Командир надолго приложился к сосуду и вернул обратно. — Двадцать лет выдержки! Любая бормотуха нектаром райским станет.

— Да уж не двадцать. Почитай, все двадцать пять будет…

— Эх, Серый, время-то как летит.

— И не говори, Коля…

Хлебнули еще. Коньяк шел хорошо: разливался сладким огнем по глотке, грел утробу. В мире потеплело, и на душе стало вроде полече. Хороший тут был торговый центр раньше. Удобный, недорогой. С женой и ребятишками приедешь, она — шмотки смотреть, а ты — детей в игрушки, а по дороге баночку пива прихватишь, и…