Книга Разоблачение - Кэрол Берг

Осенью первого года моей свободы мы обосновались в далеких южных землях, которые Александр вернул нам, дав такие права, о существовании которых наши соседи даже не подозревали. Я снова стал Смотрителем, входящим в захваченные души по пути заклинаний, созданных моим Айфом, чтобы сразиться с демоном, доводящим человека до безумия и растущим на его пороках. Так в тридцать пять лет я обрел жизнь, утерянную в восемнадцать.

Как и ожидалось, некоторые эззарийцы не одобряли происходящего и уверяли, что я навлеку на свой народ множество бедствий. Но я никогда не думал, что их уверенность так сильна, что они захотят приставить ко мне соглядатая, обязанного следить за каждым шагом, присматриваться к моей работе, оценивать высказывания, ждать, когда я споткнусь, совершу ошибку, проявлю признаки одержимости демонами. За прошедший год я провел больше двухсот битв. Бывали дни, когда я проходил через Ворота Айфа истекая кровью, такие дни, как последние три, когда я спал на полу храма, завернувшись в плащ, поскольку сообщали, что меня ждет новое сражение, еще одна захваченная душа, нуждающаяся в помощи. Сколько времени нужно доказывать, что я просто человек, не лучше и не хуже других, старающийся понять, в чем смысл такой странной жизни? А теперь была еще и Фиона.

Как только я вспомнил о своей Немезиде, в ночной темноте послышались шаги, за деревьями мелькнул желтый огонь факела. Шаги замолкли у подножия холма, хотя меня совершенно точно не было видно с тропы.

– Обряды завершены, мастер Сейонн. Я буду на мосту с восходом солнца.

Разумеется, будет. Мне не требовалось напоминаний. Последовала минутная пауза, шаги снова зазвучали, удаляясь во тьму. Я вздохнул и поднял воротник плаща, спасаясь от дождевых капель.

Этот дотошный юный Айф был назначен Советом Наставников, чтобы стать моей тенью. Достаточно уже того, что она наблюдала и слушала, когда я читал лекции будущим Смотрителям, но еще и записывала каждый раз, когда я пренебрегал обрядами, которые считал пустыми, или рассказывал о том, как моя вера изменилась в плену, хотя убеждения стали тверже и вера, как следствие, стала даже сильнее. Я не скрывал, как именно пришел к иному пониманию добра и зла, чистоты и мерзости, считая эти вещи гораздо сложнее тех определений, которые им давала эззарийская традиция. И вот настал день, когда моя жена больше не могла быть моим соратником, чудесный день, когда я узнал, что у нас будет ребенок. Женщина, вынашивающая ребенка, не имеет права подвергаться риску вторжения демона, у ребенка нет защитников, поэтому наша совместная работа, начавшаяся, когда нам было по пятнадцать лет, должна быть отложена, пока не родится ребенок. Но день, так славно начавшийся, завершился печально – мне сообщили, что я не могу выбрать Айфа самостоятельно.

Жизнь Смотрителя полностью зависит от его Айфа, от его умений творить заклинания, создавать из человеческой души осязаемый ландшафт, от понимания, что именно подойдет Смотрителю, от способности удерживать Ворота, пока ты не придешь с победой или не вернешься едва живой. Совет не только запретил мне выбирать Айфа самому; они заставили меня взять Фиону. Внутри меня все клокотало от ярости. Но я не мог отказаться, не подтвердив их худшие опасения.

– Фиона самый опытный Айф, – повторяла мне Исанна каждый раз, когда меня звали на битву и я уходил в храм. – Больше нет никого, кто мог бы создать для тебя заклинание. Потерпи немного.

И каждый раз, когда я смотрел вниз на огни долины, ожидание наполняло меня радостью. Потом я спускался вниз, туда, где вокруг деревьев были выстроены наши жилища, я видел крыши среди ветвей, и среди прочих ту, под которой скрывалось все, о чем только может мечтать человек. Наш ребенок родится в Эззарии. Когда я вспоминал об этом, во мне не оставалось места гневу.

Соскочив со своего каменного насеста, я побрел вниз с холма. На середине пути остановился поправить наложенную мне на плечо повязку. Рана снова начала сочиться кровью, чувствовалось, как теплая влага пропитывает рукав. Не стоит беспокоить Исанну по пустякам.

Пока я возился с плечом, откуда-то донесся слабый крик, его почти полностью заглушил шум падающего дождя, ручьями стекающего с ветвей деревьев, барабанящего по тропе и булькающего в лужах. Я провел тыльной стороной ладони перед глазами, чтобы перестроить восприятие. Мои чувства обострились, теперь можно было видеть и слышать на многие мили вокруг, преодолевая все установленные заклятиями барьеры. Но все, что я услышал, – стук конских копыт где-то за нашим домом.

Встревоженный, я побежал. Оставив в стороне грязную тропу, причудливо петляющую по долине, я помчался напрямую по крутому склону, засыпанному толстым слоем мокрых листьев. Меня подгоняло беспокойство. Мерцающий за деревьями свет манил, я подныривал под ветки и скользил ногами по грязи. Решив избежать долгой дороги через мост, я перепрыгнул поток, бегущий по дну оврага, шепча заклинание, снимающее защитный барьер, и взлетел по деревянным ступеням. С трудом переводя дыхание, ворвался в двери большой уютной комнаты, бывшей нашими личными апартаментами в резиденции королевы.

Коричневые и темно-зеленые диванные подушки, коврик у очага, ритуальный камень скорби, похожий на лепешку, простая мебель из сосны и дуба, тканые коврики на стенах, с сюжетами из истории Эззарии, редкие книги по истории и фольклору, вернувшиеся вместе с нами из изгнания, – все было таким же, как и три дня назад, когда я уходил. Лампа из розового стекла стояла у окна зажженная, так было всегда, когда меня не было дома. Все было как всегда. Исанна, наверное, в постели. Она быстро уставала в последние недели и знала, что я не стану задерживаться дольше, чем это будет необходимо. Но мое беспокойство не проходило. Дом не спал. Искры в очаге отскакивали от горящих оранжевым углей. Отсюда ушли не больше часа назад. У двери стояла прогулочная трость из ясеня. В воздухе чувствовался дух незнакомых мне людей. К нему примешивались еще два запаха: острый аромат можжевеловых ягод и земельный запах черного змеиного корня, который использовался во врачевании. Исанна…

Я задул лампу и на цыпочках подошел к двери, ведущей в спальню. Там было темно, за открытыми окнами мягко шуршал дождь. Исанна лежала на боку, я с облегчением выдохнул, когда положил ладонь на ее щеку и убедился, что она теплая и мягкая. Однако она не спала. Дыхание ее было неровным и напряженным. Я встал на колени перед постелью, убрал с ее лица прядь волос и поцеловал.

– Хорошо ли тебе, любовь моя? – Она ничего не ответила. Я взял ее руку и поцеловал в ладонь, чувствуя, как пульсирует кровь под ее кожей. – Я только скину эти мокрые тряпки и приду к тебе, – произнес я. Она снова промолчала. Я снял с себя мокрую одежду, сложив ее в кучу, и обвязал рану чистой тряпкой. Потом я подошел к моей жене и обнял ее… Ребенка больше не было в ней. – Вердон милосердный!

Думая, что все понял, я уже был готов к слезам, горю и медленному переходу от боли к пониманию. Я прошептал заклинание, зажигая серебряный свет. Иоанна заморгала своими фиолетовыми глазами, словно она только что проснулась, потом провела рукой по моей щеке и улыбнулась.

– Наконец-то ты дома! Я так скучала по тебе. Когда Гарен сказал мне, что будет третья битва, я едва не сгребла в кучу все подушки и одеяла и не пошла в храм, чтобы мы наконец-то могли спать вместе.