Книга Западня для лорда - Маргарет Макфи

— В настоящий момент я не ищу женского общества.

— А ведь уже немало времени миновало, — заметил Рейзби, изгибая бровь.

— Верно, — согласился Линвуд. — Но меня интересует совсем другое. И тогда, и теперь.

— Возможно, — не сдавался Рейзби. — Мне кажется, тебе не мешает забыться в чьих-то теплых, сладострастных объятиях.

— Не хочу забываться.

Разум Линвуда был занят вещами посерьезнее, чем погоня за юбками, хотя он дорого бы дал, чтобы все было по-другому. Однако дни праздных развлечений и ничего не значащего флирта миновали и никогда уже не вернутся, судя по хаосу, в который превратилась его жизнь.

— Мисс Суитли я уже обработал, она готова капитулировать, зато мисс Фокс совсем другое дело. В ней красота сочетается с утонченностью. Ты только вообрази, каково это — позабавиться с двумя одновременно! — Рейзби вздохнул.

Линвуд понимал, что приятель всего лишь хочет помочь, но пребывает в неведении касательно произошедшего и тех поступков, которые совершил Линвуд. Он отогнал от себя мрачные мысли, включая финальную сцену с Ротерхемом.

— Оставляю тебя в компании актрисок и твоего воображения, — отозвался Линвуд. — Буду ждать тебя на балконе.

— Несчастный! — Рейзби заулыбался в свойственной ему добродушной манере и покачал головой.

Венеция точно знала, как опознать мужчину, которого ищет. «У него трость черного дерева с набалдашником в виде серебряной волчьей головы с инкрустированными изумрудами глазами». В голове, пока она пробиралась через толпу мужчин в зеленой комнате, ища глазами нужную ей трость, звучали слова Роберта. Тростей было в изобилии, но нужной не находилось. Все же и трость, и ее владелец где-то в театре, Роберт не отправил бы ей послание, не будь полностью уверен. В этот момент Венеция заметила слегка колеблющиеся от ветра темно-красные гардины, за которыми скрывались выходящие на балкон французские двери. Она нервно вздрогнула от того, что придется проделать с ним наедине и в темноте.

Ей потребовалось полчаса, чтобы, минуя Рейзби, Хоувика и Девлина, добраться до гардин и проскользнуть за них, оставаясь незамеченной. Дверь была слегка приоткрыта. Сделав глубокий вдох, Венеция распахнула ее шире и шагнула вперед в объятия холодной, влажной лондонской ночи.

Она тут же заметила в лунном свете силуэт мужчины, смотрящего на освещенную улицу. Его темная фигура, казалось, была высечена из того же портлендского камня, что и балюстрада балкона. Венеция окинула взглядом бобровую шапку и перчатки, которые он держал в левой руке. Правая рука сжимала трость, наконечник которой был прижат к блестящему сапогу для верховой езды, а набалдашник в самом деле имел форму волчьей головы с поблескивающими крошечными зелеными камешками. Предостережения Роберта об этом человеке и о том, что он совершил, снова всплыли в памяти, обдав холодом. Но Венеция даже не думала о том, чтобы изменить решение, напротив, сделала шаг вперед, принимая вызов.

Мужчина полуобернулся к ней.

— Не возражаете?

Она жестом указала на карниз, нависающий над балюстрадой рядом с тем местом, где он стоял.

— Вовсе нет, — произнес он мягким, низким голосом, вовсе не грубым и не холодным, чего можно было бы ожидать от подобного мужчины. — Я как раз собирался уходить.

— Не из-за меня, надеюсь?

Венеция говорила неспешно, лениво-соблазнительно, приближаясь к балюстраде. Она остановилась на некотором расстоянии от него, тем не менее достаточно близко, и посмотрела не на него, а, как и он, на улицу.

— Кто бы мог подумать, что это место может стать таким хорошим убежищем?

Ей было отлично известно, как вовлечь мужчину в разговор и возбудить его интерес, всего лишь сообщив ему что-нибудь о себе. Это умение — неотъемлемый атрибут любой актрисы, и Венеция много лет его совершенствовала.

— Убежищем? — переспросил он.

Она продолжала неотрывно смотреть на залитую светом фонарей улицу, чувствуя на лице и низком декольте холодное дыхание ветра.

— Несколько драгоценных мгновений тишины посреди ночного неистовства. — Она всматривалась в проезжающие мимо экипажи и джентльменов, идущих под руку со своими любовницами. — Я частенько прихожу сюда перед спектаклем и после него. Чтобы подумать. Мне это помогает.

— Вам не нравится играть на сцене?

— Напротив, очень нравится. Мне не по душе другие обязанности.

— Вы имеете в виду зеленую комнату?

— И еще кое-что. Но, — она глубоко вдохнула и выдохнула, выпустив в морозный воздух облачко пара, — это часть моей профессии. Все прописано в контракте, представляете?

— Очаровывать и восхищать.

— Можно и так сказать. — Она придвинулась чуть ближе к нему для лучшего обзора декольте. — Но в действительности — чтобы вызвать интерес к театру и обеспечить щедрые пожертвования. Ведь и вы заплатили гораздо больше за возможность посетить зеленую комнату, чем за сам билет, не так ли, сэр?

— Так.

— Позволяя соблазнить себя.

— Вам, мисс Фокс?

— Возможно, — игриво произнесла Венеция. Понизив голос, точно заговорщица, поверяя сообщнику тайну, она продолжила: — А возможно, и нет. Не нам, актрисам, об этом говорить, чтобы не разрушать иллюзии правдивыми словами.

Она улыбнулась, потому что того требовал созданный ею образ, после чего впервые за все время внимательно посмотрела в его лицо — лицо убийцы. Словно высеченное резцом скульптора, оно неожиданно показалось ей очень красивым. У него была оливковая кожа и волнистые темные волосы, черные, как полночь, глаза, в глубине которых светился живой ум. Взгляды их встретились, и Венеция почувствовала себя так, будто он провел пальцем по ее обнаженной спине.

У нее екнуло сердце, а желудок совершил головокружительный кульбит. Она все смотрела в его притягательные глаза, не в силах отвести взгляд. Твердым, внимательным взором он буквально поработил ее, она и сама неоднократно проделывала подобное с другими мужчинами. Ее сердце неистово колотилось. Пытаясь взять себя в руки, она потупилась, но ей не удалось справиться с сотрясающей ее тело дрожью. Ей пришлось призвать на помощь все свое сценическое мастерство, прежде чем она сумела снова взглянуть в его глаза.

— Ночи становятся холодными, а актрисы выступают не в теплой шерстяной одежде, — пояснила она, словно извиняясь за свою дрожь, не оставшуюся незамеченной.

— Верно. — Его взгляд скользнул по ее платью, обнаженной коже и мягким полукружиям грудей, затем он снова сосредоточил внимание на ее лице. — Совсем несоответствующий наряд.

«Сыграй свою роль. Это всего лишь еще одна пьеса. А он очередной мужчина».

— А вы почему здесь? — поинтересовалась она, глядя ему в глаза, вновь надев личину холодной, собранной и обворожительной мисс Фокс, хотя внутренне все еще трепетала. — Почему предпочли холод ноябрьской ночи гостеприимству зеленой комнаты?