Книга Стальная Крыса - Гарри Гаррисон

Грязной и плохо освещенной лестницей на крышу сроду никто не пользовался. Я проверил ее неделю назад и ни оптических, ни акустических «жучков» не обнаружил. На толстом слое пыли виднелись лишь отпечатки моих ног. Что ж, будем надеяться, что за это время никаких «жучков» здесь не установили. Придется идти на риск, а без этого в нашем деле никак.

Прощай, сорокапятилетний бизнесмен Джеймс ди Гриз, весом девяносто восемь килограммов, с толстыми щеками и солидным брюшком, чья фотография вместе с отпечатками пальцев хранится в полицейских картотеках на тысяче планет. Сначала надо избавиться от отпечатков. Когда их надеваешь, они словно вторая кожа, а стоит капнуть растворителем, и они слезают, как перчатки.

Теперь одежда, затем корсет, в котором я носил двадцать килограммов свинца, смешанного с термитом. Хороший был животик. Немного отбеливателя из пузырька – и мои волосы, а заодно и брови приобрели естественный коричневый цвет. Теперь немного болезненная операция – вытащить расширители из ноздрей и подушечки из-за щек. Затем контактные линзы голубого цвета. Я разделся догола и почувствовал себя так, будто заново родился на свет. Впрочем, так оно и было. Я стал совершенно другим человеком – на двадцать килограммов легче, на десять лет моложе. Да и внешность изменилась. В чемодане лежали комплект одежды и темные очки. Деньги были аккуратно уложены в кейс.

Выпрямившись, я почувствовал, что действительно помолодел лет на десять. Без свинцового корсета походка стала легкой и пружинистой.

Термит уничтожил все улики. Свалив все в кучу, я поджег запал. В веселом пламени огня сгорели флакончики, одежда, туфли и все остальные мои вещи. Разумеется, полиция сможет обнаружить обгорелый участок цементного пола и соскоблить со стены пару молекул для микроанализа, но это все, на что они могут рассчитывать. Языки горящего термита еще отбрасывали на меня отблески, когда я спустился на три пролета и оказался на сто двенадцатом этаже.

Мне все еще везло. Когда я открыл дверь, на этаже никого не было. Через минуту скоростной лифт доставил меня вместе с другими бизнесменами в холл.

Выйти на улицу можно было через единственную дверь, над которой располагалась портативная камера. Никто не останавливал людей, входящих и выходящих из здания. Вряд ли кто-нибудь из них обращал внимание на камеру и группку полицейских, толкущихся возле нее. Не торопясь, я направился к выходу. В нашем деле главное – выдержка.

На мгновение я оказался в поле зрения беспристрастного стеклянного глаза. Ничего не произошло, и я понял, что меня не узнали. Камера была напрямую связана с компьютером в полицейском управлении. Если бы моя внешность хоть немного походила на мой портрет в картотеке, мне бы не дали и шагу ступить – роботы-полицейские сразу схватили бы меня. Трудно тягаться с компьютером, чья реакция измеряется миллисекундами, но его можно обмануть, что я и проделал в очередной раз.

Я взял такси и отъехал на десять кварталов от здания. Затем пересел в другое. Но только в третьем я почувствовал себя в безопасности и направился в космопорт. Звуки сирен затихли вдали, и лишь изредка мне попадались патрульные машины, следующие в противоположном направлении.

Столько шума из-за такого мелкого мошенничества, но это свойственно всем сверхцивилизованным мирам. Преступления там случаются настолько редко, что стоит только полиции натолкнуться на малейшее нарушение закона, как они выкладываются на полную катушку. Я, в принципе, не осуждал их. Выписывать всю жизнь штрафы за неправильную парковку, вероятно, ужасно скучно. Пусть спасибо скажут, что я хоть немного разнообразил их унылое существование.

Глава 2

Поездка в космопорт, который находился, разумеется, далеко от города, была приятной. У меня хватило времени, чтобы отдохнуть и собраться с мыслями. Я даже немного пофилософствовал. И самое главное – я мог насладиться хорошей сигарой. В своем предыдущем образе мне приходилось курить сигареты, и я никогда, даже в полном одиночестве, не нарушал этого правила. Сигары хранились в герметически закрытой коробке, куда я их положил полгода назад, и совсем не потеряли своей свежести. Я глубоко затянулся, глядя в окно на проплывающий мимо пейзаж. Хорошо ничего не делать, почти так же, как и быть при деле. Я никогда не мог прийти к окончательному выводу – какое же состояние мне больше всего нравилось? Полагаю, и то и другое, в зависимости от обстоятельств.

Мой образ жизни настолько не похож на жизнь подавляющего большинства людей, что вряд ли в нашем обществе меня могут понять. Люди живут в богатом союзе миров, где и само слово «преступление» давно потеряло смысл. Существуют, конечно, и такие, кто недоволен сложившимся положением вещей, кое-кто из них поступает вразрез с социальными правилами. Несмотря на века генетического контроля, иногда еще такие индивидуумы появляются на свет. Но их быстро выявляют и приводят в норму. У других это проявляется только тогда, когда они становятся взрослыми. Мелкие кражи в магазинах и квартирные ограбления – это все, на что они способны. В зависимости от степени своей сообразительности им удается оставаться на свободе неделю или месяц. Но судьба их предрешена – полиция вычисляет и арестовывает их.

Вот, пожалуй, и все преступления, которые совершаются в нашем чудесном обществе. Вернее, девяносто девять процентов преступлений. Но лишь ради последнего, самого главного процента существуют полицейские управления. В этот процент вхожу я и горстка подобных мне людей, разбросанных по всей Галактике. Теоретически нас нет, а если мы и существуем, мы не можем нарушать закон, однако именно этим мы и занимаемся. Мы – крысы в подполье общества, не признающие его запретов и правил. Чем мягче законы общества, тем больше в нем крыс. Ведь в деревянных домах крыс было больше, чем в зданиях из бетона, что пришли им на смену. Но и там водятся крысы. Сейчас наше общество построено из железобетона и нержавеющей стали. Щелей стало меньше, и крысе приходится быть изворотливой, чтобы их обнаружить. В таких условиях выживают только стальные крысы.

Стать стальной крысой очень почетно, и можно получить массу удовольствий, если вас не поймают, конечно. Но вы обречены на одиночество. Социологи до сих пор спорят о причинах нашего существования, а некоторые в него просто не верят. Согласно наиболее распространенной теории, мы – жертвы психологических расстройств, которые проявились не в детские годы, когда их можно было легко вылечить, а гораздо позже. Я часто думал об этом, но к определенному выводу так и не пришел.

Пару лет назад я сам написал книжонку по этому вопросу – под псевдонимом, разумеется, – и читатели восприняли ее довольно благосклонно. По моей теории, отклонения не относятся к психологической сфере, а носят чисто философский характер. На определенной стадии своего развития человек должен сделать выбор – либо жить, не признавая законов общества, либо умереть от абсолютной скуки. В законопослушной жизни нет ни будущего, ни свободы. Хотите жить по-другому? Тогда придется нарушать законы. Солдаты удачи и авантюристы не могут одновременно и жить в обществе, и находиться вне его. Это раньше было возможным, а сегодня надо сделать выбор: все или ничего. Чтобы не сойти с ума, я выбрал последнее.