Книга Сумасшедший домик в деревне - Галина Куликова

Он выпрыгнул из кресла и метнулся на улицу. Девица миноваладистрофичные яблони и, споткнувшись о поливочный шланг, пропахала носомединственную никифоровскую грядку с укропом. Тут же вскочила, словноподброшенная пружиной, покрутилась на месте и, изменив направление, нацелиласьвломиться в малиновые кусты.

— Тю-тю-тю! — закричал Никифоров, отрезая ейпуть. — Куда?!

Словно ракета, потерявшая управление, девица врезалась внего и свалила на землю. Оказавшись на нем, она тотчас перестала орать и толькооткрывала и закрывала перекошенный рот.

— Мне везет, — сердито сказал Никифоров, пытаясьоторвать ее от себя.

Девица не отделялась. Свет из окна падал на траву, в которуюони грохнулись, и свою новую соседку он видел отлично. У нее был прямой короткийнос, на который, словно воду с руки, стряхнули веснушки, огромные дикие глаза ипухлые — в самом деле! — губки, искаженные ужасом.

— Что? Что случилось? — недовольно прокряхтел он,попытавшись приподняться вместе с ней.

Мерзавка тотчас воспользовалась моментом и обхватила егоруками и ногами, словно перепуганное дитя, после чего трогательно уткнуласьносом ему в шею и засопела. В этот момент рядом с ними материализовались дваздоровенных мужика в камуфляже. Один из них фыркнул, а второй сказал:

— Андрей Андреич, ваша дама так орет, что у народакровь стынет в жилах. Лучше бы вы пошли в спальню.

— Ладно, — произнес Никифоров, по достоинствуоценив их постельный юмор. — Можете быть свободны. Идите, идите себе.

Похохатывая, охранники ретировались, а Никифорову, наконец,удалось вырваться из объятий новой соседки. Он затащил ее в дом, включилверхний свет и развернул лицом к себе. На ней была совершенно нечеловеческаяпижама. В том смысле, что на людей такие не шьют, не должны шить. Из страшногонабивного ситчика времен СССР, с рукавами неодинаковой длины и топорнообработанными швами.

— Где брали вещь? — спросил он, не удержавшись, ипощупал материал.

Девица икнула и показала пальцем на дом, из окна котороготолько что стартовала.

— Прив… Прив… — выдавила из себя она, вращая глазами.Глаза оказались темно-зелеными, цвета старого подорожника.

— Привет, привет! — холодно отозвался Никифоров.Он и вообще-то возражал против знакомства, а уж против знакомства, завязанногоподобным образом, и подавно. — Так что? Какого черта вы приперлись вчетвертом часу ночи?

— Привидение! — выпалила Полина и без спросуповалилась на козетку, которую бывшая жена Никифорова проглядела при разделеимущества. — Там, в саду, летает привидение!

— Дикое, но симпатичное? — насмешливо спросил он.

— Что?

— Оно, конечно, вздыхало и стонало?

— Н-нет, — покачала рыжей головой его новаязнакомая.

— Как говорил Карлсон, грош цена тому привидению,которое не умеет как следует вздыхать и стонать. Что же в таком случае оноделало?

— Висело в воздухе, — немедленно ответилаПолина. — И колыхалось.

Блестящий ум Никифорова, отточенный высшей математикой,тотчас выдал приемлемую версию: девица специально устроила представление, чтобысойтись с ним поближе. Она видела его в окне, когда он упражнялся с гантелями,и потеряла голову.

— Меня зовут Андрей Андреевич. А вас? —поинтересовался он и вытянул губы трубочкой, как делал всегда, когда решалтрудную задачу.

У него было скуластое лицо с мощным лбом и куцей челкой,похожей на примятую траву, вылезшую из-под снега. И колючие умные глаза,оттененные короткими ресницами.

— Полина, — покорно ответила девица, теребяпуговицу на своей марсианской пижаме.

— Где вы ее взяли, эту пижаму? — спросилНикифоров, упорно не желая возвращаться к привидению.

— У нас у всех такие.

— Где это — «у нас»?

— В доме престарелых.

Никифоров отказывался верить, что девица все-таки — того,поэтому уточнил:

— Вы что же, прямо смолоду туда вселились? Забили, таксказать, место?

— Да нет, — встрепенулась она. — Я там работаю.То есть работала. То есть… Я, конечно, куплю себе другую пижаму, когда накоплюденег.

Естественно, она была не в себе, иначе никогда не ляпнула быничего подобного. Никифоров хотел заметить, что в процессе накопления денеглучше спать вообще без пижамы, но решил, что девица может истолковать эти словапо-своему, и хмыкнул.

— Я проснулась, посмотрела в окно, а там… Там… — Оназадохнулась, не в силах вымолвить самое ужасное.

— Привидение, — помог ей Никифоров. — Висит имолча колыхается.

Полина заподозрила, что он издевается, и, сдвинув брови,сердито сказала:

— Вместо того, чтобы хохмить, сходили бы и посмотрелисами.

— Я?! — искренне изумился Никифоров. — Зачемэто я пойду?

— А вы что, не мужчина?

Вероятно, у нее были дремучие убеждения, что мужчина — рыцарь,защитник и все такое.

— Я мужчина, но не в том смысле, какой вы вкладываете вэто слово.

— То есть не пойдете?

— Нет.

— Тогда я останусь здесь, — твердо сказала рыжаядевица и взялась двумя руками за ручки козетки.

Никифоров заложил руки за спину, как он делал это, когдачитал лекции. Он чувствовал, что его снова втягивают в отношения, и соображал,как этому помешать.

— Ладно, — сообщил он наконец. — Я провожувас до дому и погляжу, что там. Но после этого вы от меня отстанете, о'кей?Обещайте, что не явитесь утром с букетиком маргариток и большой человеческойблагодарностью за помощь. Если у вас кончится сахар, не постучите в дверь спустой чашкой и заискивающей улыбочкой на лице. Когда у вас перегорит лампочка,вы вызовете электрика, а не меня. Я доступно излагаю?

— Привидение, — вместо ответа коротко напомнилаПолина. — Вы можете пропустить самое интересное.

Никифоров молча повернулся, достал из ящика стола мощныйфонарь и первым вышел из дому.

— Где конкретно вы его видели? — спросил он, легкоперепрыгивая через незначительные препятствия. — С другой стороны дома?

— Да-да, в том саду, что отделяет наш участок отследующего.

— Там высокие деревья, — заметил Никифоров. —Сосны в том числе. Может быть, на ветке сидела большая птица?

— Оно было гораздо больше, чем птица, — несогласилась Полина.

— Насколько больше?

— Оно такое, как вы. Только намного толще.

— Отлично! — саркастически пробормоталНикифоров. — Метр девяносто рост и килограммов сто двадцать вес. Если онона меня навалится, вряд ли я выйду победителем из схватки.