Книга Герои Зоны. Полигон - Александр Шакилов

– Макс, я переодеваться, – заявила Милена тоном, не терпящим возражений. – А ты разберись с телефоном и отдай его Эрику. Вдруг владелец вернется. Я не хочу неприятностей.

В мегаполисе, где вся власть принадлежит криминальным группировкам, неприятности могут быть только у тех, кто живет по закону и совести. Именно так нужно было ответить глупой женщине, но я лишь кивнул – мол, конечно, любимая, без проблем. Просто не хотелось устраивать семейную сцену на радость посетителям забегаловки.

Разблокировав трубку, в соответствующей папке я вмиг нашел нужный видеоролик. Вот я захожу в кафе, обнимаю супругу, а потом… «Удалить?» – предложило меню. Палец ткнулся в «Да». С чувством выполненного долга я неспешно двинул к Эрику, который был не только барменом, но и хозяином заведения. Этот субтильный метросексуал меня почему-то недолюбливал. Но если б не его обесцвеченная завитая челка, я ни за что не позволил бы Милене работать в его гадюшнике. Какой еще босс удержится от подкатов к красавице-блондинке, у которой ноги от ушей, попка – персик, а грудь должного размера?

Возьмем, к примеру, Адольфо Гамбино, моего бывшего начальника. Он настолько толст, что всю одежду, включая носки, ему шьют на заказ. Увидев его, хохмачи Гарлема вмиг забудут шутки о жирных мамашах и воспоют нетленный образ сицилийца. Он страдает одышкой, ужасно потеет, из-за чего смердит, как мусорный бак в июльскую жару, но все равно охоч до женского пола. Не приведи господь Милене устроиться к такому на работу!..

– Лапуля, как дела? – улыбаясь, поприветствовал я Эрика.

И тут же нарвался на презрительный взгляд местного большого бугра, величайшего топ-менеджера всех времен и народов.

– За поломанный стул сразу расплатишься? – прошипел Эрик, со звоном впечатав в стойку очередную натертую рюмку, челочка его при этом яростно взметнулась. – Ах нет? Тогда, Край, я у Милены вычту. И как она только живет с таким придурком?!

И точно – как? Я ведь настолько не красавец, что меня испугаться можно. С тех пор как на моем плече прижился скорпион под парашютом, жизнь не упускала случая поставить очередной шрам на мою кожу, обтягивающую почти что семьдесят кэгэ без грамма жира. И сколько б я ни брился, щетина всегда кололась. И прическа у меня не модная – волосы коротко острижены. И одеваюсь я не в костюмы от кутюр, как некоторые: на мне тельник с обрезанными рукавами, армейская куртка с множеством карманов, пятнистые штанишки и старые ботиночки с высокими берцами поверх мозолистых копыт. И роста я вовсе не баскетбольного, и насчет жратвы непривередлив – не раз доводилось завтракать кузнечиками, обедать ящерицами, а ужинать скорпионами и змеями. Да-да, я вовсе не похож на парня из офиса, раскатывающего по бесконечным коридорам на сигвее.

«Зато я пару суток подряд – разве что с перерывами на естественные надобности – могу заниматься постельным фитнесом!» – едва не ляпнул я Эрику. Хорошо, что вовремя язык прикусил. Вряд ли супруга высоко оценила бы мои откровения.

– Говоришь, за стул расплатиться надо? – я задумчиво посмотрел бармену в бесстыжие глаза.

Кадык его дернулся, взгляд он отвел, но все-таки, сволочь, кивнул – и я враз передумал отдавать ему на хранение трофейный мобильник.

С какой вообще стати? Пусть девайс с мультиядерным процом зачтется мне моральной компенсацией. К тому же трубку – почти новая, ни царапинки – можно продать хотя бы за треть цены. Деньги сейчас как никогда не помешают…

– Ну что, Край, идем уже? – Милена процокала каблуками из подсобки.

Розовое форменное платьице любовь моя сменила на маечку и джинсы, подчеркивающие изгибы ее тела. Вот умеет же одеться так, что лучше б голая ходила, – мужики меньше заглядывались бы!

Она повесила на плечо сумочку, сшитую из лиловой кожи молодого дерматина:

– Эрику телефон отдал?

– Да, любимая, – южнокорейский девайс незаметно скользнул мне в карман, поближе к ключам от служебной тачки, которые я в сердцах забыл вернуть бывшему боссу. А бармену, вздумавшему уличить меня во лжи, незаметно для Милены показал кулак, после чего это чудо с челочкой так и застыло с открытым ртом.

– Только после тебя, любимая, – дверь кафешки, притянутая пружиной, сама закрылась у меня за спиной.

Снаружи нас с Миленой ждали вечерний Вавилон и сын в детском саду.

* * *

Уши заложило от грохота выстрелов, тяжело дышалось из-за вони пороховых газов и ранения в грудь.

В команде нет салабонов. Точнее – не было. Все прошли огонь, воду и фаллопиевы трубы, как шутят юмористы в штабах и по телеку… Ты на миг закрываешь глаза, чтобы стереть со лба, бровей и ресниц, носа и татуированных щек очередную порцию крови. Впервые в жизни – своей собственной крови. Ты усмирял дуррани[1]в Афгане, зачищал под ноль таджикские кишлаки за Пянджем, потом угодил в Дакоту, где сиу[2]опять решили образовать государство, а закончил службу в Сомали, где было так весело, что до сих пор разбирает нервный смех, когда вспоминаешь. Но нигде ни разу – ни разу! – ты даже не оцарапался, ногу на камешках не подвернул, никакая муха цеце тебя не укусила. А тут, у самой Стены… Получаса не прошло – всего-то полчаса! – а ты уже один.

Ты – последний.

И никак не активировать ярлык вызова – тач-скрин заляпан алым, на дрожащих пальцах тоже налипло, перед глазами плывет все, колышется. Ты должен предупредить всех, ты должен…

В зарослях между поваленных деревьев мелькает тень.

Там что-то есть. Что-то нехорошее. Другого здесь попросту не бывает.

Отбросив телефон, ты хватаешься за РПК, чувствуешь его раскаленную ярость, вот-вот заклинит…

И не успеваешь выстрелить.

Все.

Мгла без начала и конца застилает зрачки непроглядной мутью. Разорванное пополам тело еще сопротивляется смерти, пытается ладошками затолкать в себя выпавшее из брюшной полости, не верит, что старания напрасны. Рядом вибрирует телефон, затем раздается рингтон – классика, «Полет валькирий», композитор, вроде, из фашистов…

И ты уже не видишь, как тяжелая когтистая лапа, перемазанная кровью, наступает на трубку. Раздается хруст, будто сломалась кость.

И становится тихо-тихо.

* * *

«Как говорил мой взводный: «Что уж после боя карточки огня рисовать?» – примерно так я собирался начать серьезный разговор с Миленой. Это загадочно, сбивает с толку и просто ни о чем. То, что нужно, когда имеешь дело с красивой женщиной. Верняк, елы!

«Любимая, не стоит сожалеть о былом, зачем расстраиваться? – скажу я заинтригованной супруге, и она, конечно, со мной согласится. И тогда я продолжу: – Мы ведь знаем, что каждое мое увольнение – это всего лишь третье за месяц – ведет нас к новым горизонтам, к лучшей жизни!»