Книга Ануш для искушения - Виталий Вир

Ныне, на сороковой день после моей смерти, перед тем как отправиться на Небесный Суд к Господу, я задаюсь вопросом: «В последнюю минуту жизни – могли искушать меня смертью Светлые силы сродни черному соблазну со стороны темных духов?» Я не знаю. Но теперь, уже после нее – после моей смерти – я осознала цену обольщениям темными проявлениями жизни.

То, как я поступила, безвозвратно перечеркнуло для меня все, чем я жила. Но я не жалею о последнем шаге. Без колебаний я еще раз поступила бы так же.

Глава первая (стр. 8)Первый день новопреставленной

Чувства чрезвычайно остры после смерти, они не ослаблены, наоборот – укреплены, потому как душа продолжает жить. Я помню все, что было раньше: и дела, и мысли, и слова – и ничего не могу забыть. Надежда, радость, страх, скорбь – все это я чувствую так же, как и при жизни. Нет, скорее, чувства обострились.

Мне захотелось многое забыть, чтобы Господь ненароком не прочитал мои мысли, но это оказалось невозможным.

Несмотря на произошедшее со мной, я впервые чувствовала себя хорошо, как никогда в жизни. Человеческий язык не в состоянии передать ощущение свободы, легкости и умиротворения, переживаемое мной сейчас. Непонятно, откуда оно взялось во мне, но я понимала, что нахожусь в Обители Вечного Блаженства.

Я воспринимала себя, как если бы живой стояла во весь рост. Сквозь белесую полупрозрачную дымку я посмотрела на свое тело. Освещаемое позолоченным вечерним светом, оно лежало на спине посреди холла в центре индийского ковра ручной работы, окруженное врачами.

Специалисты «скорой помощи» продолжали предпринимать одну попытку за другой, чтобы вернуть жизнь моему телу.

Никчемная, по-моему, суета, царившая там, отсюда никак не воспринималась. Скорее, оно находилось весьма далеко от меня, в каком-то другом измерении, где-то параллельно со мной и настоящей именно тут.

До этого момента я никогда не видела себя со стороны. Отражение в зеркале не дает возможности рассмотреть себя как кого-то другого. И все же теперь я не спешила бросить взгляд на лицо.

Взор перемещался с черных лакированных туфель на летний брючный костюм и обратно. Невысокие каблучки отлично гармонировали с легкой тканью черного цвета… Я никак не могла решиться и поднять глаза выше.

Интересно, а что может сказать обо мне мое тело? Мне казалось, что оно обычное. Если, конечно, не говорить о талии как о чем-то сверхъестественном. И все же, на что укажет мое тело (немногим выше среднего роста)? Допустим, укажет ли на мою принадлежность родилась восемнадцать лет назад именно в такой семье и до обучения в университетском колледже для чего-то усердно воспитывалась в вере к Господу.

Взгляд скользнул наконец на лицо. Ожидала ли я увидеть что-то новое? Лицо у меня овальное и слегка загорелое. Из всех частей тела оно наиболее привычно для меня. Но теперь я не вижу глаз. Они не смотрят на меня, как ранее в зеркале. Мне стало интересно разглядывать черты лица при сомкнутых веках. У меня среднестатистическая внешность. Вопреки широко распространенному мнению об этой внешности, я всегда считала её красивой. В одном из журналов «Нейчер» ещё в 1878 году провели эксперимент – взяли несколько различных фотографий и наложили их Друг на друга. К своему удивлению, исследователи обнаружили – полученное среднестатистическое лицо оказалось более привлекательным, нежели исходные фотографии, а значит, оно являлось красивым.

Я шатенка с волнистыми волосами; у меня прямой, еле вздернутый носик, а губы – чуть пухлые; шея – стройная; выражение лица – усталое. Глаза – довольно большие. Я всегда любила их и когда-то видела карими.

– Покой тебе, Душа моя! – раздался чей-то мягкий голос за моей спиной.

Я обернулась. Невдалеке кто-то опускался сверху ко мне в холл. В эту секунду я почему-то узнала в нем моего Ангела-Хранителя. Глаза его смотрели на меня с любовью, и он умиротворенно улыбался. Длинные белоснежные волосы легли на плечи, когда он окончательно спустился. Происходящее мне напомнило одну из картин, где изображен ангел. Странно, но именно такую картину я уже когда-то видела при жизни. А может, он являлся ко мне во сне?

Мое внимание увлекло его одеяние, длинное, до пят, из очень тонкого виссона цвета молнии, подпоясанное золотой лентой. От полупрозрачного одеяния веяло легкостью, а под ним угадывался силуэт красивого юноши. В эту секунду я подумала, что скорее всего, как и обычно, мыслю земными мерками и по привычке, словно подсознательно, принимаю ауру Ангела за одежду.

– Я знал этот год, этот день, этот час. Он для тебя настал.

Я полностью повернулась к нему:

– Ты тот, с кем я мысленно общалась, прежде чем принимать решение?

– К моему сожалению, нет. Нам нельзя общаться с вещественным, телесным миром на земле. Но ты права, я твой Ангел-Хранитель и отныне могу говорить с тобой.

– В чьей мне суждено быть власти?

– У тебя особые отношения с личным демоном. Но он отвечает за тело тьмы. Встречать же могут Ангелы-Хранители, как ответственные за тело Света.

Толком я ничего не поняла, лишь подумала: «Что теперь?»

Ангел Божий продолжал умиротворенно улыбаться и отвечал:

– С третьего дня после смерти, возможно, ты снова будешь в его власти. Я думаю, ему уже сейчас не терпится сделать это.

– Ты знаешь обо всем, что меня ожидает?

– Ты можешь задавать вопросы.

Мне была знакома моя же манера отвечать уклончиво. Я спросила определенней:

– А эти три дня?

– Они отданы для наслаждения относительной свободой. Ты можешь находиться отведенное время у тела, а можешь посещать дорогие для тебя места на земле.

– Я смогу увидеть себя маленькой?

– Сможешь. Наблюдать за тобой маленькой – это интересно. Можешь мне поверить.

– На третий день я лишусь видения прошлого?

– До сорокового дня после смерти ты можешь пребывать в любых воспоминаниях, если они важны в твоей жизни. Воспоминания должны быть выстроены последовательно и логично приводить тебя ко дню твоему последнему на земле.

– Логично?

– Поочередно проходя важные, на твой взгляд, моменты Земного Пути в воспоминаниях, оставайся тем, кем ты была при жизни. Запомни… – тем, кем ты была при жизни. Иначе воспоминания будут прерваны, и ты будешь предана пути Мытарств.

– Сорок дней ты будешь со мной?

– Нет, скоро я покину тебя. Присматривать за тобой уже незачем.

– Мы еще встретимся?

– Ты больше ни о чем не хочешь спросить меня?