Книга Город смерти - Даррен О'Шонесси

— Заговорит ли солнце сегодня? — спросил Ватана.

— Солнце заговорит, — отвечал жрец.

То был нелепый, ненужный ритуал, но им никогда не пренебрегали. Если верить легендам, как-то раз один много возомнивший о себе Ватана задал другой, самолично придуманный вопрос. Скрюченное тело на крайнем слева от нынешнего Ватаны троне служило наглядным напоминанием о том, чем кончаются такие выходки.

Двигаясь ловко и уверенно, виллак забрался на плоскую каменную верхушку «инти ватаны». Скорее всего камень не играл никакой особенной роли. Один учитель Ватаны — один из многочисленных учителей истории, которыми был богат их народ — рассказывал ему о временах, когда жрецы беседовали с солнцем, стоя просто на земле, на ровном месте. Камень ввели в церемонию недавно, чтобы — как считал Ватана — подчеркнуть превосходство жрецов над другими людьми. Слепцы в большинстве своем были невысоки ростом, но любой стоящий на камне, будь он распоследний коротышка, по сравнению с людьми на площадке выглядел великаном.

Виллак широко распростер руки и откинул голову назад, уставив свои затянутые бельмами, незрячие глаза на пылающее солнце. Ватана приблизился к камню на шаг, затем опустился на колени. Вслушался в непонятные слова, обращаемые жрецом к солнцу. Ощутил, как встали дыбом волосы на затылке. Спустя мгновение начался дождь.

Ватана так и не смог привыкнуть к божьему дождю, к регулярным рядам его одинаковых, неизменных по толщине струй, всегда орошающих один и тот же островок посреди платформы. Иногда Ватане чудилось, будто в звоне капель о камень слышатся мелодичные голоса богов, но он знал: это лишь греза, ибо истинный смысл небесного ливня доступен только избранным, только виллакам.

Жрец надолго застыл, как каменный истукан. Затем медленно опустил голову на грудь. Ватана увидел: глаза жреца из белых бездонных дыр превратились в сумрачные шары, внутри которых сияли цветные огоньки и мудрость солнечных богов.

— Вначале мы жили в долинах, — проговорил виллак зловещим, гортанным голосом. — Мы обрабатывали землю, поклонялись богам и жили мирно. Другие, увидев нас, позавидовали нашему неразрывному единству с природой. Они напали на нас и попытались стереть нас с лица земли. Они хотели украсть наши знания, наши орудия, нашу мудрость.

Чтобы защитить наш образ жизни, мы научились воевать. Сорвав планы врагов, которых мы знали, мы обратились к богам и увидели в будущем других врагов. Чтобы упредить их атаку, мы нанесли удар первыми. Наши Ватаны обучили военачальников, которые повели небольшие, но сильные армии на север и юг, покоряя всех на своем пути. Со временем мы завладели всеми землями, какими хотели, — их было достаточно, чтобы обеспечить долгое и безбедное существование нашей империи. В знак нашего могущества мы построили этот город в небесах, чтобы быть ближе к богам солнца, чтобы лучше слышать их слова, чтобы говорить с ними.

Это прогневало богов. — Услышав обвинение, Ватана нервно дернулся, хотя отлично знал, что решение строить город на горных вершинах исходило от самих виллаков. — Они присмотрелись к нам — и нашли нас тщеславными, слишком гордыми. Нам полагалось бы вести себя достойно — ведь мы их любимые дети. В наказание за грехи они наслали на нас белого человека, который разрушит все, что мы построили.

— Белый человек… Ему такое по плечу? — Обычно Ватана хранил молчание, когда говорили боги, но сегодня не сдержался. Есть вопросы, на которые непременно нужно добиться ответа.

— Белые люди в таком же близком родстве с тьмой, как мы — со светом, — продолжал виллак. — Мы воюем, чтобы установить мир, а они — чтобы умножать зло. Мы взяли столько, сколько нам достаточно, и успокоились; они же не знают удержу, гребут обеими руками, жаждут всего, на что упадет их взгляд. Если бы мы сохранили верность нашим богам, они отвели бы глаза белому человеку; он никогда не нашел бы дорогу в море-океане. Но он уже здесь — и он больше не уйдет.

— А если мы дадим ему отпор? — спросил Ватана.

— На стороне белого человека воюют силы тьмы, — прозвучало в ответ. — Чтобы победить его, нам пришлось бы сдружиться с ночью. Его оружие сделано из твердого серого камня; оно убивает на расстоянии. Он ездит верхом на животном, которое бегает быстрее человека. Он может плавать по морю и за несколько дней поспевает из одного конца нашей империи в другой.

— Но если убить их вождей… — задумался Ватана.

— Без толку, — презрительно скривился слепец. — Белые люди передают свое знание не словами. Свою мудрость они не вверяют головам учителей. Все, что они знают, они хранят в виде странных рисунков.

— Не понимаю, — сознался Ватана.

— Вообрази, что ты можешь собрать все познания всего Мачу-Пикчу и спрятать в этом камне, в «инти-ватане», — пояснил жрец. — Если после этого ты перебьешь всех учителей в городе, ничего не изменится. Их знание будет жить в камне, и любой, кто пожелает, сможет вновь пробудить его.

Белые люди не похожи на нас, — продолжал виллак. — Они не хранят знания в себе. Они держат их вне своих тел, и эти знания нельзя ни добыть, ни уничтожить. Пока жив хоть один белый человек, жива и их сила. Мы не можем ничего против них сделать. Мы не можем их победить. Чтобы истребить их племя, нам пришлось бы перебить всех белых людей до последнего человека, а это невозможно.

Ватана мрачно кивнул. Хотя никто еще не описывал ему состояние дел в таких резких выражениях, слухи о белых людях уже ходили — и они подтверждали слова жреца.

— Так что же нам делать? — спросил он.

— Уходить, — отвечал жрец.

— Уйти из Мачу-Пикчу? — переспросил Ватана, раненный в самое сердце.

— Да, из Мачу-Пикчу, — заявил жрец. — И вообще уйти за пределы империи. Мы должны показать богам, что смирились. Показать, что мы заслуживаем их милосердия. Мы должны покинуть эти благодатные места и наш народ, чтобы построить новый город, город, который не вызовет у белого человека кровожадной зависти.

— А что, если я откажусь уйти? — спросил Ватана.

Виллак нехорошо ухмыльнулся.

— Ты солнцевязь общины, — проскрипел он. — Как этот камень притягивает голоса богов, так и ты притягиваешь доверие людей Мачу-Пикчу. Они идут туда, куда ты их ведешь. Если ты решишь остаться, они останутся с тобой. Но этот путь ведет к смерти. К твоей смерти, к нашей смерти, к смерти империи.

Обдумав слова жреца, Ватана со вздохом встал.

— Когда надо уходить? — спросил он.

— Если с восходом солнца боги застанут нас здесь, они разгневаются и вообще перестанут нам помогать, — раздался ответ.

Дождь прекратился так же внезапно, как и начался. Веки жреца опустились, по его лицу пробежала гримаса боли. Он вновь распахнул глаза — глаза, опять затянувшиеся белыми бельмами. Сходя с камня, жрец чуть не оступился. Ватана поддержал его.

— Какие советы соизволили дать вам боги? — спросил виллак. После разговоров с богами у жрецов всегда помрачался рассудок. Позднее слепец вспомнит суть разговора, но в этот миг его голова была так же пуста, как и глаза.