Книга Законы исчезновения - Борис Иванов

Со временем Рус узнал, что их довольно много — таких, как он, — тех, кто интересовался Теневой Стороной жизни Обитаемого Космоса. Они изредка встречались, обменивались информацией: редко — письмами, чаще намеками... Они были разными людьми — и по характерам своим, и по целям, которые ставили перед собой, и — наверное, это было главным — по той движущей силе, что гнала их от Мира к Миру...

Сам Рус редко признавался себе в том, что двигало им. Он боялся снова и снова делать себе больно, потому что когда-то давно, выбирая профессию и судьбу, он загадал найти, вернуть из небытия Эла, своего брата, который исчез.

Надежда эта давно — тоже уже давно — умерла в нем, и от этого ему было особенно больно. И боль эта гнала его из

Мира в Мир. И он все искал и искал брата, которого потерял в редком лесу, на берегу злого осеннего моря.

* * *

Вот и в том сне — Рус начал вспоминать его, словно собирая диковинную мозаику, — он неуверенно, неловко брел по серому берегу. Набегали свинцовые волны. Мелкая солоноватая изморось оседала на губах, камни под ногами шатались, ему приходилось перескакивать с одного на другой, вдруг оказалось, что идет он совсем не туда, куда хотел, а все дальше забирает от черных голых деревьев прибрежного леса — к соленой воде. Он растерянно остановился.

— Эл! — крикнул Рус в сторону леса. Срывающееся, неуверенное эхо ответило ему.

— Эл!! — крикнул он снова. — Эй, Эл!!!

И как тогда — страшное, вперед событий забегающее ощущение... Знание того, что они больше не встретятся, пришло к нему в студеном ясном воздухе осеннего дня. Пронзило его тоской — той, что если раз кольнет тебя в сердце, то до конца будет с тобой... Он отвел глаза от леса, повернулся к жемчужной полосе берега, скользнул вдоль нее взглядом и встретил ответный взгляд Лорха.

Тот сидел на валуне довольно далеко от Руса и терпеливо ждал.

И Рус пошел к Лорху — теперь камни под ногами помогали ему. Лорх неторопливо откинул капюшон и коротким жестом сухой, властной руки указал ему на место рядом с собой. Осторожно и нехотя Рус устроился на жестком камне. Получилось так, что они сидели теперь вполоборота друг к другу трудно было смотреть в глаза собеседнику. Только холодное серое небо все время притягивало к себе взгляд.

— Ты давно уже ищешь брата... — сухо сказал Лорх, чертя что-то концом посоха в мелкой гальке под ногами.

— Да, давно, — согласился Рус, стараясь, чтобы громадный ненастный горизонт не проглотил его душу, не растворил его, Руса, в себе. — Давно. Теперь уже — дольше, чем мы жили с ним вместе... Много дольше...

И с неожиданной для самого себя откровенностью добавил:

— Иногда мне кажется... Что если бы я точно знал, что... что его нет. Что его что-то убило тогда. Или что он сам погиб... Мне кажется, что лучше бы было уж так...

Они оба помолчали.

— Ты устал искать брата, Рус... — почти без интонации в голосе сказал старик.

То был уже не только вопрос... Почти утверждение. Но Рус покачал головой.

— Не знаю — устал или нет, но я все ищу его и ищу... И до конца буду искать своего брата Эла, который исчез. Это теперь — моя жизнь. А по-другому я жить не умею и...

Он замолчал.

— И все-таки душа твоя устала, Рус... — после долгого молчания опять сказал Лорх. — Люди не замечают этого — того, когда они подходят к... к Перелому... К тому времени, когда пора... выбирать.

— Что выбирать?! Что?!! — сорвавшись, закричал — там, во сне, — Рус и от крика своего проснулся.

Снова на опушке редкого черного леса. И снова холодеющее море сыпало ему в лицо соленую водяную пыль. И он снова и снова окликал брата, как будто тот только что, пока Рус, отвернувшись к берегу, думал о чем-то своем, отошел за редкие черные деревья и не вернулся больше. Сейчас, а не двадцать один год назад...

Странно, Рус не мог вспомнить потом, действительно ли это было тогда, вправду ли Эл за несколько минут до того, как они расстались (навсегда? НАВСЕГДА?!), положил ему руку на плечо и сказал: «Ты постарайся тут, Рус, справиться... Без меня. Меня больше не будет, ты понял?..» Или это приснилось ему, Русу, когда он долго и тяжело заболел потом, после того как вернулся один с прогулки, на которую они отправились вдвоем...

Его родители все тогда сделали, чтобы найти Эла: и полиция прочесала этот редкий лесок у моря, допросила всех, как могла допросить по делу об этой странной пропаже, и объявления были посланы по всем информационным сетям. И они снова и снова возобновляли свои запросы в разные инстанции... Но Эл не вернулся.

Рус видел, что мать и отец очень переживают из-за этого. И из-за того, что он сам — Рус — заболел после исчезновения своего брата. Стараются уберечь его. Он тоже старался помочь, подыграть им: делал вид, что не замечает, что в доме нет ни вещей Эла, ни каких-нибудь старых фотографий. Должно быть, мать убрала все это подальше. Родители никогда не говорили при нем про Эла. Даже в той комнате, где жил Эл, была теперь просто библиотека. Библиотека из старинных — на бумаге отпечатанных — книг. И все.

Но в то же время Рус чувствовал, что и родители, и инспектор Вронски из полиции, и, наверное, все, кто так или иначе знал его и Эла, ждут от него, Руса, что он раскроет им свой секрет. Расскажет про то, что же на самом деле случилось с двумя мальчиками в редколесье на берегу.

А когда так неожиданно для него их вдруг не стало — матери и отца, в один год, — странное чувство стало посещать его, став на какое-то время навязчивой болезнью: что он наврал, придумал это — этот лес и этот гаснущий в наступающем сером сумраке окрик: «Эл!... Эй, Эл!!!» Что и самого Эла он придумал во время той странной, тяжелой болезни. Что на самом деле у него никогда и не было брата.

Камни гулко шевельнулись у него под ногами. Чайка выкрикнула что-то свое, зависнув над полосой прибоя, соленый ветер бросил пригоршню водяной пыли ему в лицо.

Чтобы удержаться на ногах, Рус перескочил на соседний камень, с него — на другой. А потом зашагал по мокрой гальке, которую раз за разом окатывал прибой. — к человеку, чго ждал его на валуне немного поодаль.

Это был не старый Лорх. Доктор Кросс терпеливо ждал его, вычерчивая что то своей черного дерева тростью по мокрой гальке.

— Ты промочишь ноги, мальчик, — сказал он, вовсе не собираясь, наверное, уберечь Руса от простуды, а только для того, чтобы начать разговор. — Садись здесь и рассказывай, что у тебя...

Он взял узкую ладонь Руса в свои теплые, надежные руки, и Рус послушно сел вполоборота к нему, на гладкий черный камень.

— Я не мальчик, — сказал он. — Уже давно. И уже давно не хожу к вам на сеансы психотерапии, доктор Кросс. Я выздоровел — уже много лет, как я выздоровел...

Он отвел глаза от тускло блестевшего стального пенсне доктора и стал смотреть под ноги. Волны прибоя захлестывали подножие валуна и кожаные мокасины доктора Кросса. Но тот не боялся промочить ноги.