Книга Чаша скорби - Бен Каунтер

Не произнеся ни слова, с эффективностью, выработанной многими поколениями предков, занимавшихся тем же трудом, отряд устранения прошел через эту секцию библиотеки, сжигая и разрушая все, что могло содержать информацию, которую им было приказано уничтожить. Из всех углов уже летели дроны энергоподавления, проецировавшие глушащие поля, в попытке сдержать пламя и не позволить ему распространиться. Когда бригада людей ушла, дроны смогли подлететь ближе, и сила их объединенных полей затушила огонь. Но не раньше, чем книги и дата-стеки превратились в пепел и дым.

Как и в случае с большинством миров Империума, никто толком не знал, когда именно был заселен Корис XXIII-3. Со времен, память о которых не сохранилась уже даже в архивах Администратума, поверхность серовато-зеленой, почти безликой планеты покрывали огромные, площадью в целый континент, фермы. Численность населения агрикультурного мира едва достигала десяти тысяч человек, но тем не менее он стал важнейшим звеном в макроэкономике соседних систем, поскольку гроксы являли собой продукт столь же жизненно важный, как и оружие, танки или питьевая вода.

Гроксы были огромными, неуклюжими рептилоидами, грязными и тупыми животными. Но что действительно имело важность, так это их можно съесть практически без остатка. Из каждой туши получалась целая гора бесцветного и безвкусного, жилистого, но очень питательного мяса. Без гроксов, доставляемых с Кориса XXIII-3 в пузатых грузовых баржах, миллиардные армии рабочих и бюрократов, населявшие ближайшие миры-ульи, начали бы голодать, взбунтовались и погибли. А космические верфи половины сегментума обнаружили бы, что потребляемое ими людское топливо иссякло.

Администратум понимал, сколь ценный ресурс представляют собой гроксы. Поэтому агрикультурный мир перешел под его полный контроль, избавившись от взяточников-губернаторов и добившись эффективности управления благодаря тому, что его агенты являли здесь единственную власть и, конечно же, составляли все население планеты.

На Корисе XXIII-3 практически никогда не случалось чего-нибудь мало-мальски интересного, об этом позаботились трудолюбивые сотрудники Администратума. Кочующие стада гроксов и крошечные островки, где обитали адепты, веками не видели никаких происшествий. Равномерное течение лет нарушало только прибытие огромных темных туш грузовых кораблей, а также редкие смерти, рождения и продвижения по службе среди горстки обитателей.

Поэтому, когда на единственном космодроме планеты, расположенном в Хабитате Ипсилон, действительно приземлился корабль, принесший на борту нечто иное, нежели замена очередному скоропостижно скончавшемуся адепту, — это стало знаменательным событием. Судно было небольшим, но очень, очень быстрым, и большую часть его составляло скопление двигателей, сходившихся клином к острому клюву кокпита. На нем не было опознавательных знаков и названия, как полагалось кораблю Администратума, не было даже стилизованной альфы, обозначавшей принадлежность к этой организации. Адепт Медиан Вринтас, самый высокопоставленный человек хабитата, предположила, что судно привезло кого-то или что-то очень важное. Она поспешно облачилась в официальное черное платье Администратума и торопливо зашагала по узким пыльным улочкам хабитата, чтобы поприветствовать пассажиров судна.

Она не знала, верна ли ее догадка.

Хабитат Ипсилон, как и все прочие поселения на планете, был возведен из прочного коричневого рокрита, который отлили заранее и сбросили затем с низкой орбиты. Здания выглядели некрасиво, угловато и безлико. Окна были из темного светоотражающего стекла, защищавшего офисы, мастерские и крошечные квартирки от яркого оранжевого сияния вечернего солнца. Единственным, что отличало Хабитат Ипсилон от других, был космодром — собранный из готовых секций круг, выступавший из поселения. Его оборудовали небольшой автоматической станцией управления посадкой и несколькими неиспользуемыми ремонтными ангарами, только лишний раз напоминавшими, что здесь практически никогда не приземляются корабли.

Часть корпуса судна отошла и опустилась с отчетливым шипением гидравлики. По рампе загрохотали сапоги, и из звездолета вышли три отряда Сестер Битвы. Солдаты Экклезиархии, церкви Императора и духовного стержня Империума, они были облачены в черные узорные энергетические доспехи, защищавшие тело владельца от подбородка и до ступней. Их болтеры и огнеметы обладали достаточной боевой мощью, чтобы не оставить от хабитата ничего, кроме груды дымящихся развалин. Лицо командира было еще более угрюмым, чем у всех остальных сестер, и свидетельствовало о приближении старости, а это говорило о том, что его обладательница оказалась на редкость живучим человеком. Она была вооружена энергетическим топором с огромным лезвием. Основной, матово-черный цвет доспехов Сестер дополнялся серебром рукавов и плащей — орденских и войсковых знаков отличия на них не оказалось.

Пока Сестры Битвы строились на феррокритовом посадочном поле, их начальница не проронила ни слова и не уделила внимания адепту Медиан Вринтас. Они встали вокруг корабля почетным караулом, взяв оружие на изготовку, — хотя вряд ли что-то в Хабитате Ипсилон могло представлять для них опасность. Адепт Вринтас была наслышана о Сестрах Битвы, о легендарной силе их веры и мастерстве в обращении с оружием, но никогда прежде не видела ни одной из них во плоти. Значит, делегация священнослужителей? Духовное здоровье планеты решили проверить Миссионария Галаксиа или какой-нибудь исповедник? Вринтас мысленно поздравила себя с тем, что всего три дня назад приказала навести лоск на маленькую церквушку хабитата.

Следующий, появившийся из корабля, оказался мужчиной. Он был не слишком высок, но ему придавали величия броня, защищавшая его торс и руки, и доходивший до земли пуленепробиваемый плащ из коричневой кожи, на который были нашиты армированные пластины. На узком морщинистом лице выделялись массивная челюсть и слегка приплюснутый нос, который, казалось, неоднократно ломали, а затем вправляли. У мужчины были удивительные, серовато-голубые глаза, намного больше и выразительнее, чем адепт ожидала увидеть на подобном лице. Черные волосы человека уже начали редеть. На одном из висков и позади уха Вринтас заметила имплантированные ему изящные нейроконтакты, достаточно простые с точки зрения последних достижений аугметики, но запредельно дорогие для привязанного к аграрной планете адепта. Руки мужчины защищали перчатки; в одной руке он держал информационный планшет.

Он прошел мимо выстроившихся почетным караулом Сестер, поглядев только на их командира и едва заметно кивнув ей. Последние солнечные лучи заставили засверкать кольца, которые мужчина носил поверх черной кожаной перчатки. Разыгравшийся ветерок развевал полы его плаща.

— Адепт? — вопросительно произнес он, направляясь к Вринтас.

— Я — Медиан Лахримилла Вринтас, старший адепт этого хабитата, — ответила она, затрепетав при мысли, что стоящий перед ней мужчина может оказаться куда более важной персоной, чем все ранее встречавшиеся ей люди. — Я надзираю над вторым по производительности континентом планеты. На нашем попечении находится пятисотмиллионное поголовье гроксов в девяти…

— Гроксы меня не интересуют, — перебил ее незнакомец. — Я прошу вас только о том, чтобы вы уделили мне несколько часов своего времени и помогли встретиться с одним из ваших адептов. У меня нет желания слишком сильно отвлекать вас от важных дел.