Книга Автоматная баллада - Андрей Уланов

— У Федькиного зверя двигло раздолбанное, — возразил пулемётчик, — и глушака нет.

— И черепа, — задумчиво добавил третий постовой.

— Да-а, — протянул старшой, глядя на подкатывающийся к блоку чоппер. — Башкень что надо.

Череп был укреплён над фарой и принадлежал он явно не травоядному. Как, впрочем, и не одному из ведомых постовому зверей. Похож на медвежий, но слишком вытянут впереди и клыки, клыки… клычищи. Из новых, видать, тварюка, свежевылупившихся. Ох, не приведи господь с такой повстречаться.

С другой стороны, сообразил старшой, кто-то уже повстречался с клыкастой зверюгой и, судя по трофею, небезуспешно.

— Эй, ковбой, — окликнул он мотоциклиста, — шо за башкень у тебя спереду привешена? А?

Позже старшой так и не смог объяснить своим подчинённым, что же побудило его назвать проезжего именно так: ковбой! Кое-какие воспоминания о киношных всадниках на горячих мустангах у него имелись, да вот незадача — на соратника Гойко Митича или Грегори Пека мотоциклист не походил совершенно. Длиннополый плащ из чёрной кожи, лётный шлем с собольим хвостом и зеркальные очки — всё это по совокупности позволяло незнакомцу претендовать разве что на титул наследника Зорро.

Прежде чем ответить, он снял шлем, повесил его на руль, спрятал в карман очки, не торопясь, протёр лицо платком и лишь затем развернулся к старшому:

— Не знаю.

— Это как? — с едва заметной растерянностью произнёс постовой.

— Очень просто, — сухо отозвался мотоциклист. — Неизвестна науке зоологии данная разновидность, вот и ездит пока безымянная.

— А-а… а добыл его кто?

— Я.

— Шо, серьёзно? — особого удивления в голосе старшого при этом не прозвучало. Приезжий, хоть и не обвешанный тремя-четырьмя крупнокалиберными стволами, выглядел опасно. И с каждой секундой нравился постовому всё меньше.

— Патронов много сжёг?

— Один.

— Одной пулей?! Ёпыть! — мотнул головой пулемётчик. — Видать, подфартило… или зверюга только башкой удалась?

— Коня видишь? Игреневого, с чулками.

Мысленно старшой поставил незнакомцу ещё один минус: стоял тот спиной к пастбищу и разглядеть председателева жеребца мог только в те секунды, когда подъезжал и слезал с мотоцикла. Да и то мельком. Цепкий, выходит, взгляд у парня, да и память хорошая. Если прибавить, что ствола — или стволов — ковбой на виду не держит… не-ет, хорошего не жди от таких людишек.

— Ну, вижу.

— К его холке накинь полметра.

Колян накинул. Присвистнул, сдвинув на лоб каску, почесал затылок, ещё раз взглянул на скалящийся череп…

— Крепко ж тебе, паря, подфартило.

Мотоциклист промолчал, и на лице его вроде бы не дрогнул даже волосок щетины, однако старшой словно бы почувствовал короткий холодный всплеск. Презрительный. И мысленно пообещал учинить Коляну нахлобучку, чтоб в следующий раз мозгой думал, прежде чем пасть разинуть. Потом, когда этот ковбой чёртов скроется с глаз долой.

— Причёску, я гляжу, ты себе отрастил… — постовой осёкся, мучительно пытаясь выудить из глубин памяти нужное слово. Когда-то, ещё ДО, парней с длинным волосами — не конкретно с таким вот конским хвостом до плеч, а вообще «поповской причёской» — именовали стилягами. Это он помнил и ещё помнил, что нужное ему слово было как-то связано с этими стилягами. Как же… стиляжную? Стижную?

— Мне так удобно, — спокойно произнёс мотоциклист. — А что, у вас въездная пошлина в зависимости от длины волос начисляется?

Стой перед ним кто угодно иной, и старшой первым бы расхохотался от удачной шутки. Но сейчас он не был уверен, что незнакомец шутит.

— Пошлину мы считаем, как законом велено, — ответил постовой. — Сами не выдумываем, не в пример кой-кому.

Он медленно обошёл мотоцикл и, оказавшись прямо за спиной у незнакомца, нарочито громко закашлялся.

Мотоциклист даже ухом не повёл, продолжая стоять прежней позе.

«Сектор огня держит, — подумал старшой, — вот же… Гошку и пулемёт перед собой держит. А меня, выходит, в расчёт не берёт».

— Откель следуете?

— Из Весеннего.

— С какой целью?

— По торговым делам.

— По тор-говым… — повторил постовой. — И сам, конечно же, купец честной. А чем торг ведёшь, а, купчина?

— По-разному, — отозвался мотоциклист. — В основном цветными металлами.

— Чем-чем?

— Свинцом и цинком.

— Пулями, что ль?

— Пулями, — подтвердил «ковбой». — Вразвес.

— Мелкой розницей, выходит, — хмыкнул старшой. — И как идёт торговлишка-то?

— Хорошо.

— Хорошо?

— Да. У меня очень выгодные условия.

Пожалуй, больше всего постовому не нравилось, что тон речи незнакомца всё время оставался один и тот же: спокойно-равнодушный. Так обычно говорят, когда не интересен ни сам разговор, ни его, разговора, результат.

Он завершил обход мотоцикла и остановился напротив незнакомца.

— Короче… багажу, я погляжу, у тебя немного… так что три «семёрки» за въезд, и добро пожаловать в Половинку.

Мотоциклист кивнул и, по-прежнему не оглядываясь, левой рукой выдернул из кармашка багажной сумки картечную «двадцатку».

— Вот.

Старшой привычным движением катнул патрон по ладони, подкинул, оценивая вес. Вес был правильный… ну да ковбой и не был похож на любителя отсыпать картечину-другую или заменить порох песком. Такие, как он, по мелочам не выгадывают.

— Сдачу «семёрками» али «пятёрками»? — спросил он.

— Сдачи не надо.

Жест был не из дешёвых. Подобную щедрость и впрямь мог проявить купчик средней руки, владелец двух-трёх телег или грузовичка с набитым кузовом. Однако взгляд, которым старшой постовой сопроводил въезжающий в посёлок чоппер, вряд ли кто-либо решился б назвать дружелюбным.

Смотрел старшой долго, даже не пытаясь заслониться ладонью от палящего послеполуденного солнца, и лишь когда чёрный мотоцикл исчез за поселковыми воротами, очнулся и торопливо нырнул под спасительную сень тента.

— Не нравится мне этот ковбой, — промолвил он, тяжело облокачиваясь на стол. — Ох, не по нраву. Звякну-ка я в участок.

— Мне он тож не глянулся, — сообщил пулемётчик. — Скользкий… чисто рыба. А учинит чего, так сразу кипеж пойдёт: кто, мол, пропустил. Ну а попробуй такого не пропусти! — перегнувшись, Колян зло сплюнул. — Повезло, неча сказать!

— Повезло, — без тени шутки подтвердил третий постовой. — Знаешь почему? Дырками лишними никто не обзавёлся. Митрофаныч, ты чё, в самом деле не допёр, кто это был?