Книга Псы войны - Антон Первушин

Наступило молчание. Любой из присутствующих в штабном «икарусе» и ожидающих приказа офицеров имел своё мнение на счёт того, как следует поступить командиру в этой непростой ситуации. Здесь были и такие, для которых наличие на площади стариков, женщин и детей не значило ровным счётом ничего: если будет отдан приказ, они пройдут сквозь толпу, как раскалённый нож сквозь масло, оставляя за собой трупы и трупы, и не делая скидок на возраст или пол противника. Но были и другие – те, кто не хотел «лишней крови на руках», и, скорее, стал бы предателем, чем исполнителем смертоносной миссии. В воздухе запахло расколом, а раскола внутри подчинённого ему подразделения подполковник Звягин боялся больше всего.

Затянувшуюся паузу прервал резкий сигнал зуммера. Капитан Верлинов снял трубку, выслушал кодовое слово и последовавший за ним вопрос, ответил коротко: «Да, товарищ генерал, сейчас спрошу», после чего повернулся к Звягину:

– Товарищ подполковник, на связи Председатель Совбеза. Он спрашивает, готовы ли мы начать операцию?

– Вовремя, – обронил Звягин.

Оттягивать с решением было больше нельзя, и подполковник громко и чётко произнёс:

– Пусть идёт в задницу со своей операцией!

– Так прямо ему и сказать? – уточнил Верлинов, невольно понизив голос.

– Так прямо ему и скажи!

Капитан расплылся в улыбке.

– Идите вы в задницу, товарищ генерал! – сказал он в трубку и дал отбой.

2.

Сборы проходили в палаточном лагере, разбитом посреди соснового бора на берегу Финского залива. Призванные со всех концов страны по официальным повесткам военкоматов «партизаны» (так с незапамятных времён в советской армии назывались резервисты, сорванные с гражданки очередными сборами), одетые в хабэшные мундиры пошива шестидесятых годов без знаков различия, стояли в две шеренги на тщательно утоптанной площадке, заменяющей здесь войсковой плац, под вкопанным в землю штоком, на котором развевался трёхцветный российский стяг.

– Товарищи офицеры, смирно!

Седовласый и седоусый генерал-полковник вышел в центр плаца. Чуть помедлив, он развязал тесёмки простой картонной папки, извлёк из неё лист бумаги, прокашлялся в кулак и монотонным голосом зачитал:

– Указ Президента Российской Федерации. От двадцать второго мая тысяча девятьсот девяносто четвёртого года. В связи с тем, что во время событий, связанных с незаконными антигосударственными действиями группы лиц, называвших себя Верховным Советом Российской Федерации, и происходивших с двадцать первого сентября по четвёртое октября тысяча девятьсот девяносто третьего года, батальон особого назначения при Совете Безопасности Российской Федерации не выполнил прямое распоряжение Председателя Совета Безопасности и Верховного Главнокомандующего, Президента Российской Федерации о проведении акции силового воздействия по отношению к сторонникам так называемого Верховного Совета, приказываю, – генерал-полковник сделал паузу, чтобы дать «партизанам» возможность проникнуться важностью момента, – в месячный срок расформировать батальон особого назначения при Совете Безопасности, офицеров батальона уволить с действительной службы без права восстановления в рядах Вооружённых сил Российской Федерации…

«Партизаны» никак не выказали своих чувств. Они слишком ценили воинскую честь, чтобы допустить потерю лица под занавес службы. К тому же, все они понимали, что Президент по большому счёту действует по справедливости, отказывая им в праве на дальнейшее существование в виде боевого подразделения: однажды нарушив приказ, они больше не могли считаться «надёжными» и должны были уйти, освободив место кому-нибудь другому – более верному и исполнительному.

Генерал-полковник закончил чтение Указа и спрятал его в папку. Огляделся вокруг с таким видом, словно не понимал, где находится, потом снял фуражку и рукавом отёр выступивший на лбу пот.

– Так-то вот, хлопцы, – сказал он куда менее официальным тоном. – Президент предательств не прощает. Вы ему присягали? Присягали. Клялись строго выполнять приказы командиров и начальников? Клялись. Чего ж вы заартачились?

Строй молчал. Генерал-полковник нахмурил седые брови.

– Никто не хочет ответить? Стыдно стало?

– Никак нет! – раздался звонкий голос. – Не стыдно!

– Ага, – генерал-полковник наклонил голову. – Кто сказал? Выйти из строя на два шага!

Двигаясь по-уставному чётко, из строя вышел один из «партизан», в миру известный как военный лётчик, капитан запаса Сергей Золотарёв.

– Почему тебе не стыдно, солдат? – спросил генерал-полковник.

– Мы Президенту не присягали, – напомнил Золотарёв. – Нет в присяге таких слов. Мы Отечеству присягали. И российскому народу.

– Во-от оно как? – генерал-полковник помолчал. – Правыми, выходит, себя считаете? Несправедливо обиженными?

– Никак нет, товарищ генерал-полковник, – отозвался капитан запаса. – Нас обидеть трудно.

Слова Золотарёва озадачили генерала-полковника. Он снова отёр пот.

– Чем же вы на гражданке заниматься-то будете? – невпопад поинтересовался он, выдав тем самым свои собственные потаённые страхи.

– Тем же, чем и занимались, – браво отвечал Золотарёв. – Как всегда…

3.

Спирта было хоть залейся.

– Отвальная, так отвальная, – бесшабашно заявил Игорь Шамраев и выставил весь свой неприкосновенный запас: пять двадцатилитровых канистр.

– Это дело, – оживились офицеры.

К канистрам прилагались ящики с армейской тушёнкой, мешки с молодой картошкой, морковкой, луком и снулая компания окуней, выловленных в ближайшей речке под руководством заядлого рыбака лейтенанта Мазура. Закуска простая, но зато проверенная временем.

Рассевшись кружком, младшие офицеры принялись чистить корнеплоды. Капитан Верлинов, который славился не только своими феноменальными познаниями в современной электронике, но и умением вкусно готовить, взял на себя рыбу, отослав подчинённый ему взвод технического обслуживания в лес за валежником. Не прошло и часа, как на разведённых по всему лагерю кострах уже «доходила», распространяя неземное благоухание, замечательная уха.

Спирт разбавили и разлили по алюминиевым кружкам. Первый тост, как и положено, произносил командир «расформированного» подразделения – подполковник Звягин.

– Товарищи… – начал было он, но спохватился и сменил тон: – Мужики, мы служили с вами шесть лет. Что бы о нас ни говорили, служили мы честно и справлялись со своими обязанностями в меру сил и способностей. Да, у кого-то могут быть претензии к нам, но мы всегда имели право на выбор, и мы свой выбор сделали. За это я и хочу выпить. За право выбора!

Весьма необычный тост для командира батальона особого назначения, но здесь не было обычных людей, и его тост с воодушевлением поддержали. Потом все принялись хлебать обжигающе горячую уху, а майор Бояров, который с другими старшими офицерами разместился у командирского костра, спросил: