Книга Посол Господина Великого - Андрей Посняков

Синий, зеленый, желтый, оранжевый…

Олег Иваныч прикрыл глаза рукой, чуть подвинулся на широкой лавке — прям на него лучи-то падали — жарко! И без того в палате — не продохнуть, почитай, вся Господа! Бывшие посадники да тысяцкие, да новые, да Феофил-владыко, князя только не было, Михаила Олельковича, не сдружился он с Новгородом, к Киеву в отъезд собирался.

«Сто золотых поясов» — цвет боярства новгородского — в палате Грановитой собрался. Послание Филиппа, митрополита Московского, слушали да решали насчет посольства московского — принять аль восвояси отправить с бесчестьем. Послание митрополичье не ново для новгородцев было. Не отступаться от старины и благочестия православного увещевал Филипп — будто кто всерьез такое сотворить собирался — не прилагаться к латынским тем прелестям… Типа — к Унии Флорентийской, к Папе Римскому… Многие в зале смеялись: и Киев, на воде вилами писано, к Унии-то, а уж Новгород — и подавно! Чего писать тогда? Ясно чего — то московского князя Ивана рука, не ходить к бабке! Так и писано: «поручены, бо, новгородцы, под крепкую руку благоверного и благочестивого Русских земель государя Великого князя Ивана Васильевича Всея Руси!»

Заволновались бояре, зашептали, закричали прегромко:

— Не хотим московитского князя!

— Спокон веков Новгород сам себе Господин — тако и будет!

«Сто золотых поясов» — Господа. Панфильевы, Арбузьевы, Астафьевы, Борецкие… Тут и Ставр-боярин, куда ж без него-то? Сидел, надменно в потолок глазьями оловянными уставясь, ус покусывал. Иногда поворачивался к выступающим, особо буйным, вот, как сейчас, к Борецкой Марфе. Ух и разошлась Марфа, посадника старого, степенного, Исаака Андреевича вдова, да нового — Димитрия — мать. Стара боярыня, но духом верна вольностям новгородским. Хотя, в принципе, совершенно безвредная женщина — мухи зря не обидит.

— На погибель Новгороду московитское иго!

Ну, насчет Новгорода сказать трудно, что ему на погибель, а вот новгородской свободы в случае подчинения Ивану точно не будет. Хотя и без того лет пятнадцать уж, как формально признает свою подчиненность Новгород, по Ялжебицкому договору позорному. Позорным-то позорный был договор, однако составлен хитро — лазеек для новгородцев много, тем и пользовались.

Неспокойно было в Новгороде, ох, неспокойно! И без московского князя проблем хватало. Простым людям, свободным гражданам новгородским — в Господу путь заказан, боярам только, и то не всем, а самым знатным. Они-то и правили Новгородом, олигархи чертовы. Доправились, блин! Кричали: богато живет люд новгородский, спокойно… Спокойно — это типа стабильно. Дорогой же ценой та стабильность доставалась — бедняков много было в Новгороде, пожалуй, побольше даже, чем в Москве. За их счет и жили, да за счет смердов, всех прав лишенных. Торговлишка, правда, еще… В основном — воск, мед, меха да зуб рыбий. Сырье, в общем. Была б нефть — тоже на продажу бы гнали, коли б кому занадобилась. Ремесленного-то товару… ну, не сказать, чтобы совсем нет… Много в Новгороде мастеров-оружейников — тот же Никита Анкудеев, что Олегу Иванычу шпагу выковал, — много златокузнецов-ювелиров, и по литью, чеканке, механизмам замковым хитрым — тож специалисты есть. Однако они ведь и в Нюрнберге есть, мастера-то. И в аглицких землях, в немецких, в свейских… Зачем же заморским купцам новгородский ремесленный товар нужен, коли свой-то ничуть не хуже, а может быть, еще получше будет? Особенно доспехи да оружие. Бахвалились, бахвалились новгородцы своими кольчужками, а кому они нужны, кольчужки-то ваши, в немецких землях? Там своего железа навалом! Да какого! Полный рыцарский доспех, легкий, да удобный, да прочный — это вам не кольчужка — вещь на века, надежная!

В общем, почти полностью сырьевая экономика, да что там почти… За счет цен на меха да воск и держится хваленый покой новгородский… как и российская такая ж многажды хваленая «стабильность» — за счет нефти да зарплат нищих, что и зарплатами-то назвать стыдно.

Олегу Иванычу иногда аж страшно становилось — до чего похожи были средневековый Новгород и Россия начала двадцать первого века. Те же люди, те же проблемы, да и пути их решения — те же! Словно и не проваливался никуда Олег Иваныч, настолько все то же. Вон, Господа — хоть сейчас делай репортаж из Госдумы. Свои Жириновские, Зюгановы, Путины — все имеются, и не в одном разе даже. Вот купцы-ивановцы — монополисты внешнеторговые — тоже кого-то сильно напоминают, а вот бесправные худые мужики да смерды — совсем как бюджетные нищие россияне — им лапшу на уши вешают, а они веруют, словно в Богородицу-Деву, прости Господи, до чего ж глупые люди!

— Славен Новгород, Господин Великий!

Ну, пока еще славен… свободой да вольностями своими. Вот за свободу эту и голову сложить можно!

— Славься, Отечество наше свободное… Тьфу… Россия, священная наша держава!

Интересно, чем священная? А в Конституции 1993 года, между прочим, сказано о приоритете прав человека над интересами государства. А тут — священная наша держава… Уж куда священней!

Похожи, чего там… И тут и там — мздоимство да ложь. Отъедешь чуть дальше от центра — мерзость и запустение. Воруют. Лес, воск, пеньку, нефть… Все воруют. А вощаные головы всякой дрянью для весу набивают — потом жалуются, что ганзейские немцы их воск колупают. Так вы не кладите туда что попало-то!

Народ новгородский, как российский, на посулы податлив. Хотя не так легковерен — телевидения-то нет, да и газет. Слава Богу, хоть в этом новгородцам полегче. Однако врут на вече наймиты боярские да вечевых мужиков подкупают почти что открыто. Вот вам и свободные выборы. Слава Господу, что хоть вообще выбор есть, — придет Иван московский, и такого не будет! Свобода… Вот — главная ценность! Никто не следил за людьми новгородскими, никто не указывал, всяк сам на себя рассчитывал, пред собой и ответ держал, да еще перед Господом. Свобода… Зря в Новгороде никого смертию не казнили — судили сперва. А на суде, посадничьем да княжьем, — далеко не все хотением боярским делалось. Хватало и честных людей судейских. Облыжно — попробуй засуди кого, вовек не отмоешься! Хотя можно было и проиграть… Но можно было и выиграть, вот взять хоть Олега Иваныча… сколько его ни обвиняли то в убийстве лоцмана, то еще бог знает в чем — а судить все ж не решились без доказательств приличных. Правильно и в России суд понимают, скоро, даст бог, дойдет и до уровня новгородского…

Не то — на Москве. Там Иван, князь великий, — судия высший. Как захочет, так и будет. «Порядок». Не приведи Господь, в России опять так устроится… или в Новгороде. Свобода… Вот та вещь, которую стоит защищать… однако защитников все меньше и меньше. Кто на власть обозлен, кто на суд неправедный, на мздоимство, на лжу, на жизнь свою забубенную. У соседей-то завсегда лучше кажется. То — о Москве…

Кстати, и о Москве.

Вот и посольство московское в дверях нарисовалось. Все ж таки решили принять бояре-то… Во главе посольства муж, умен да славен, — боярин Иван Федорович Товарков, прямой потомок Гаврилы Олексича, что в Невской битве на свеев много страху навел вместе с князем молодым Александром, Невским за то прозванным.