Книга Квантовый вор - Ханну Райаниеми
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я изумленно моргаю:
— Постой-ка. Как ты можешь знать то, чего не знаю я?
— Неужели ты считаешь, что ты здесь единственный Фламбер?[3]В любом случае, чтобы обойти война-разума, тебе требуется еще десять очков, так что подойди сюда, и я попробую тебе помочь.
— Ну выкладывай, умник.
Я приближаюсь к голубой линии и впервые за этот раунд вздыхаю свободно. Мой двойник поднимается, и из-под книги появляется блестящий пистолет.
Я наставляю на него указательный палец.
— Пух-пух, — говорю я. — Готов сотрудничать.
— Очень смешно, — отвечает он и, усмехаясь, поднимает оружие.
Отражаясь в его очках, я выгляжу маленьким и голым.
— Эй, эй! Мы ведь с тобой заодно, не так ли?
И мне еще казалось, что я обладаю чувством юмора.
— Разве все мы здесь не игроки и мошенники?
В голове что-то щелкает. Обаятельная улыбка, уютная камера, успокаивающие разговоры, сходство со мной самим, но все-таки не полное…
— Вот дерьмо!
В каждой тюрьме есть свои слухи и свои страшилки, и наша не исключение. Я узнал об этом от одного зоку,[4]с которым какое-то время сотрудничал. Легенда об аномалии. Абсолютный Предатель. Существо, которое никогда ни с кем не сотрудничает — и остается безнаказанным. Этот тип обнаружил глюк в системе и всегда оказывается твоим двойником. А если нельзя доверять самому себе, кому же тогда верить?
— Да, — говорит Абсолютный Предатель и нажимает на курок.
По крайней мере, это не воин-разум, успеваю подумать я перед тем, как раздается оглушительный грохот.
То, что происходит потом, не поддается никакой логике.
Во сне Миели[5]ест персик на Венере. Мякоть сочная, сладкая, с легкой горчинкой. Изысканное дополнение к вкусу Сюдян.[6]
— Ты дрянь, — тяжело дыша, говорит она.
Они уединились в сфере из ку-точек в четырнадцати километрах над кратером Клеопатра. В отвесной пропасти гор Максвелла это их маленький островок жизни, где пахнет потом и сексом. Снаружи бушуют вихри серной кислоты. Янтарный свет, просачивающийся сквозь адамантовую псевдоматерию оболочки, придает коже Сюдян медный оттенок. Ее ладонь покоится на холмике Венеры Миели, над еще влажным влагалищем.
— Что я такого сделала?
— Много чего. Этому тебя научили в губернии?
На лице Сюдян вспыхивает улыбка эльфа, в уголках глаз появляются едва заметные тонкие морщинки.
— На самом деле у меня давно уже не было ничего такого.
— Ты моя прелесть.
— А это что? Очень мило.
Свободной рукой Сюдян обводит серебристый контур бабочки, вытатуированной на груди Миели.
— Не трогай, — просит Миели.
Внезапно ей становится холодно.
Сюдян отдергивает руку и гладит Миели по щеке.
— Что случилось?
Мякоть персика съедена, осталась только одна косточка. Прежде чем выплюнуть, Миели перекатывает ее во рту. Маленький твердый предмет, испещренный воспоминаниями.
— Тебя здесь нет. Ты не настоящая. Ты просто помогаешь мне сохранить рассудок в Тюрьме.
— И как, действует?
Миели притягивает ее к себе, целует в шею, слизывает капельки пота.
— Не совсем так. Я не хочу уходить.
— Ты всегда была сильнее меня, — говорит Сюдян. Она ласково перебирает волосы Миели. — Но уже почти пора.
Миели прижимается к знакомому телу, так что украшенная драгоценными камнями змея на ноге Сюдян причиняет ей боль.
Миели.
Голос Пеллегрини проносится в ее голове дуновением холодного ветра.
— Еще немного…
Миели!
Перемещение — сложный и болезненный процесс, как будто с размаху пытаешься раскусить персиковую косточку: твердое ядро реальности едва не ломает Миели зубы. Тюремная камера, бледный искусственный свет. Стеклянная стена, за которой разговаривают два вора.
Миссия. Долгие месяцы подготовки и реализации. Внезапно сознание полностью проясняется, и в ее голове всплывает план операции.
Не стоило позволять тебе вспоминать все это, слышится в ее голове голос Пеллегрини. Мы чуть не опоздали. А теперь выпусти меня, здесь слишком тесно.
Миели выплевывает косточку в стеклянную стену, и преграда рассыпается на осколки.
В первый момент время замедляет ход.
Пуля вызывает в голове холодную боль, словно череп наполнили мороженым. Я падаю, но падение приостанавливается. Абсолютный Предатель превращается в статую с поднятым оружием в руке.
Справа от меня вдребезги разлетается стеклянная стена. Осколки парят вокруг меня, поблескивая на солнце, — настоящая стеклянная галактика.
Женщина из соседней камеры торопливо идет в мою сторону. В ее походке ощущается целенаправленность, словно после долгих репетиций. Как у актера, услышавшего условную реплику.
Женщина осматривает меня с головы до ног. У нее коротко остриженные темные волосы и шрам на левой скуле — геометрически прямая черная линия на загорелой коже. И светло-зеленые глаза.
— У тебя сегодня счастливый день, — говорит она. — Тебе предстоит кое-что украсть.
Она протягивает мне руку.
Боль в голове усиливается. Галактика из стекла приобретает очертания знакомого лица. Я улыбаюсь. Конечно. Это сон умирания. Какой-то сбой в системе, такое иногда случается. Разгромленная тюрьма. Двери в туалет. Ничего не меняется.
— Нет, — отвечаю я.
Женщина из сна моргает.
— Я Жан ле Фламбер, — продолжаю я. — Я краду то, что захочу, и когда захочу. Я покину это место, когда сам решу это сделать, и ни секундой раньше. По правде говоря, мне здесь нравится…
Мир вокруг меня становится ярко-белым от боли, и я больше ничего не вижу. Я смеюсь.
Где-то в моем сне кто-то смеется вместе со мной. Мой Жан, произносит второй, очень знакомый мне голос. Ну конечно. Мы берем этого.
Стеклянная рука гладит меня по щеке, и в этот момент мой моделированный мозг решает, что пора умереть.
Миели держит на руках мертвого вора: он ничего не весит. Пеллегрини выплывает из персиковой косточки и превращается в высокую женщину в белом платье, с бриллиантами на шее и тщательно уложенными локонами, отливающими красноватым золотом. Она кажется одновременно юной и старой.