Книга Casual - Оксана Робски

Вот он. Номер 17.

Я видела в кино, как люди с плачем бросаются на тела своихдорогих усопших.

Я стояла в оцепенении.

Мой муж, обычно безупречный во всем, что касается внешнеговида: наглаженная рубашка, начищенные ботинки, безукоризненная стрижка, —не мог оказаться в этой жуткой комнате, на этом столе, с номерком на пятке. Ноэто было его тело. Его пятка.

Я выбежала на улицу, и меня рвало на заднем дворике морга.Долго. Пока не стемнело.

Друзья Сержа взяли организацию похорон на себя. Мне тольконадо было выбрать ресторан для поминок и траурное платье. Оставшиеся до похорондни я провалялась на диване в полном одиночестве. Ни с кем не общаясь.

Я никому не смогла бы рассказать, что я чувствовала. Потомучто чувствовала облегчение. Ревность перестала терзать меня. И я былаблагодарна Сержу за то, что он погиб.

Конечно, мне было его невероятно жалко. И все на свете яотдала бы за то, чтобы смерть его была мгновенной. И чтобы ему не было больно истрашно.

Потом были похороны. И снова слезы. И слезы нашей дочери.

И траурное платье с черными очками. И перезвон колоколов наВаганьковском. И прощание вдовы с умершим.

Я целовала его. И обнимала. И говорила ему что-то. И онблагоухал туалетной водой, которую я принесла по просьбе патологоанатомоввместе с костюмом и обувью. И привычный запах его парфюма перемешался с запахомспециального грима и чего-то еще, и я знала, что этот терпкий запах моего горяя не забуду никогда.

Я прощалась с ним.

Кто-то сказал мне потом, что я ласкала его так, что казалось- он должен ожить.

Но его похоронили.

А я вернулась домой.

На следующий день я попросила у Вики разрешения приехать кней в гости.

Мужа Вики убили три года назад. В Праге. Она смотрела изокна второго этажа их дома, расположенного в пригороде чешской столицы, как ее Федорсадится в машину с товарищами по работе. Больше она его не видела. Через тридня нашли тело и машину. Выстрел в затылок. Вика похоронила мужа и вернулась вРоссию. Кредит за дом в Праге выплачен не был, и дом через несколько месяцевбыл конфискован банком. Вика не расстроилась. Все в этом доме напоминало ей оФедоре.

В Москве Вику встретил брат ее мужа — старший: он родился надве минуты раньше Федора.

Он принял Викиного сына, как своего. Он стал частью Викинойжизни. Основной частью — потому что, кроме него и сына, больше у нее ничего неосталось. Он помогал ей деньгами, купил машину, устроил ребенка в дорогойдетский сад. Он принимал в воспитании ребенка самое активное участие — ни однорешение Вика не могла принять, не посоветовавшись с ним. Вскоре это сталотяготить ее. Иногда ей казалось, что вовсе не Федор был ее мужем, а его брат.Хотя он был женат. Жена его не любила Вику, но вынуждена была с ней мириться.Она говорила о Вике пренебрежительно и подсчитывала, во что их семье обходитсяВикина жизнь.

Когда Вике предложили переехать в соседнюю с ними квартиру,светлую и просторную, она отказалась.

«У меня и так нет своей жизни, — говорила она — Онконтролирует каждое мое движение. Конечно, без его денег мне не прожить, но…»

Через три года после смерти Федора Вика познакомилась смолодым человеком. Ему было двадцать четыре года, он доучивался в Академиитуристического бизнеса и работал барменом в ночном клубе, чтобы оплачиватьобучение. Они стали жить вместе.

Брат Федора перестал давать Вике деньги. «Я понимаю, —говорил он, — если б она нашла себе нормального мужика — пожалуйста,живите, я бы, конечно, принял его, мы могли бы дружить. Но это… Малолетка изстриптиз-клуба! Я деньги зарабатываю не для того, чтобы ему их в трусызасовывать!»

Вика устроилась на работу. Отдала ребенка в обычную школу.Снова почувствовала себя живым человеком, со своей собственной судьбой.

Она открыла мне дверь в трикотажном халатике с Микки-Маусомна спине. Усадила в кресло, обняла. Мне можно было ничего не говорить. Она все могларассказать сама.

Мы пили чай, не замечая его вкуса. Мы разговаривали, необращая внимания на слезы, только иногда машинально слизывая их с губ.

Я задала тот вопрос, ради которого приехала:

— Когда это закончится?

— Никогда, — ответила Вика. — Но черезнесколько месяцев станет легче.

— Ты до сих пор помнишь его?

— Конечно. Я беру чашку и думаю: «Это любимая чашкаФедора». Я готовлю заливное и думаю, как он его любил. Иногда покупаюкакой-нибудь свитер и прикидываю: понравилось бы Федору или нет?

Я смотрела на Микки-Мауса у нее на спине, на облупленнуюкраску на стенах и клялась себе, что у меня все будет не так. Я не буду житьпрошлым. Мысли о Серже причиняли мне боль, но это приятная боль. Ее можнотерпеть. Но эти мысли я себе запрещу. И через три года буду думать о чем-нибудьдругом, о чем-то прекрасном, чем будет наполнена моя жизнь и что сделает менясчастливой. Я обязательно буду снова счастлива. Я выкину все чашки Сержа и небуду готовить заливное. Может, не выкину, конечно, но аккуратно сложу и уберу вподвал.

Мы попрощались с Викой далеко за полночь, после того как япознакомилась с приятным молодым человеком, который все время пританцовывал,выплескивая на окружающих белозубую улыбку.

2

Сидеть в этом кафе было приятно.

Солнце так заботливо грело лицо и открытые плечи.

Я лениво помешивала лед в стакане с мандариновым соком ирассеянно улыбалась старому знакомому по имени Ванечка. Для остальных он былДжо. Потому что Джо был англичанин. И однолюб.

Он полюбил меня лет десять назад, с первого взгляда, и с техпор я успела привыкнуть к его любви, воспринимала ее как должное и держала прозапас, на всякий случай. То есть когда настроение плохое или совсем уж некомумне помочь.

Отношения у нас были платонические, но все равно в нашей сСержем супружеской жизни он был моей тайной. Кстати, единственной. Если,конечно, не считать некоторых моих расходов.

Он достаточно часто приезжал в Москву, и мы всегдавстречались в одном и том же ресторане. Когда-то этот ресторан был модным, и стех пор в нем остались хорошая кухня и неплохое обслуживание. Только людиперестали ходить. Как раз то, что нужно для тайных свиданий.

Нас знали официанты.

Иногда мы с Ванечкой ссорились. Он обижался на меня ипропадал. Иногда на год, на два. Но потом снова звонил, говорил, какая янеобыкновенная и как он соскучился, и мы встречались в нашем ресторане, иофицианты узнавали нас и рассказывали, что нового появилось у них в меню.

Когда мой муж погиб, мы с Ванечкой стали видеться чаще. Еголюбовь и внимание компенсировали отсутствие мужчины в моей жизни.