Книга Антоний и Клеопатра - Колин Маккалоу

Смертельно бледные, с бьющимися сердцами, цари толпились в залах, трясясь от страха, потому что они поддерживали Брута и Кассия. Прибыл даже старый царь Галатии Деиотар, старший по возрасту и по годам службы, в сопровождении двух из своих многочисленных сыновей, его любимцев по мнению Деллия. Попликола, близкий друг Антония, представил ему Деиотара, но потом растерялся: слишком много лиц и недостаточно службы на Востоке, чтобы узнать их всех.

Притворно улыбаясь, Деллий ходил между группами людей в заморских одеяниях, и глаза его поблескивали при виде особенно большого изумруда или количества золота на головных уборах. Конечно, он хорошо знал греческий язык и смог поговорить с этими абсолютными монархами стран и народов. Его улыбка становилась шире при мысли, что, несмотря на изумруды и золото, все явились сюда, чтобы засвидетельствовать подобострастное почтение Риму, их абсолютному правителю. Риму, у которого не было царя, чьи старшие магистраты носили простую белую тогу с пурпурной каймой, а железное кольцо иных сенаторов ценилось выше тонны золотых колец. Железное кольцо означало, что римская фамилия в течение пятисот лет периодически занимала государственный пост. Эта мысль заставила бедного Деллия спрятать свое золотое сенаторское кольцо в складках тоги. Ни один Деллий еще не становился консулом, ни один Деллий не прославился хотя бы одну сотню лет назад, не говоря уже о пяти. У Цезаря было железное кольцо, а у Антония не было. Антонии — недостаточно древний род. И кольцо Цезаря перешло к Октавиану.

Воздуха, воздуха! Ему нужен свежий воздух!

Дворец был построен вокруг огромного сада перистиля, в середине которого, в длинном неглубоком бассейне бил фонтан. Фонтан из чисто белого парфянского мрамора, украшенный скульптурными изображениями тритонов и дельфинов, не был разрисован, имитируя краски реальной жизни, — большая редкость. Тот, кто создал это замечательное творение, был мастером. Знаток изобразительного искусства, Деллий так быстро устремился к фонтану, что не заметил, что кто-то уже опередил его и сидит, опустив голову, на широком краю чаши. Когда Деллий приблизился, человек поднял голову. Теперь встречи нельзя было избежать.

Это оказался иностранец, знатный, ибо на нем была дорогая одежда из парчи тирского пурпура с искусно вплетенной золотой нитью. На голове с жирными черными кудрями, вьющимися как змеи, красовалась шапочка из золотой ткани. Деллий достаточно видел восточных людей и знал, что кудри жирны не от грязи. Восточные люди смазывали свои локоны душистыми маслами. Большинство царских просителей были греками, чьи предки жили на Востоке веками. Но этот человек был азиатом иного рода, и Деллий сразу это понял, потому что в Риме жило много людей, похожих на него. Конечно, не одетых в тирский пурпур и золото, а простых людей, предпочитавших домотканые одежды темных цветов. Он не мог ошибиться. Тот, кто сидел на краю фонтана, был евреем.

— Можно присоединиться? — спросил Деллий на греческом, сопровождая вопрос обворожительной улыбкой.

Такая же обворожительная улыбка появилась на лице незнакомца с массивным двойным подбородком. Жестом руки с ухоженными ногтями он пригласил Деллия присесть, сверкнув кольцами.

— Пожалуйста. Я — Ирод из Иудеи.

— А я — Квинт Деллий, римский легат.

— Я не мог вынести столпотворения в помещении, — объяснил Ирод, опустив уголки толстых губ. — Тьфу! Некоторые из этих неблагодарных не мылись с тех пор, как повитуха вытерла их грязной тряпкой.

— Ты сказал — Ирод. Не царь, не принц перед именем?

— Титул должен быть! Моим отцом был Антипатр, принц Идумеи, который стоял по правую руку еврейского царя Гиркана. Потом приспешники претендента на трон убили его. Отца очень любили римляне, включая Цезаря. Но я расправился с его убийцей, — удовлетворенно добавил Ирод. — Я видел, как он умирал, валяясь на вонючих трупах моллюсков в Тире.

— Смерть не для еврея, — заметил Деллий со знанием дела.

Он внимательнее посмотрел на Ирода, пораженный уродством этого человека. Ирод был очень похож на Мецената, близкого друга Октавиана, хотя их предки происходили из совершенно разных мест. Оба они напоминали лягушек. У Ирода были глаза навыкате, но не голубые, как у Мецената, а тусклого черного цвета обсидиана.

— Насколько я помню, — продолжал Деллий, — весь юг Сирии встал на сторону Кассия.

— Включая евреев. И я лично признателен этому человеку, несмотря на то что Рим Антония считает его предателем. Он разрешил мне убить убийцу моего отца.

— Кассий был воином, — грустно промолвил Деллий. — Если бы и Брут был воином, результат у Филипп мог бы оказаться совсем другим.

— Птицы щебечут, что у Антония тоже был неумелый партнер.

— Странно, до чего громко могут щебетать птицы, — ухмыльнулся Деллий. — Так что привело тебя к Марку Антонию, Ирод?

— Ты, наверное, заметил пятерых безвкусно одетых воробьев среди стаи ярких фазанов там, внутри?

— Не могу сказать, что заметил. Все выглядели для меня как яркие фазаны.

— О, они там, мои пять воробьев из синедриона! Они оберегают свою исключительность, стоя от остальных как можно дальше.

— Это значит, что они торчат в углу, за колонной.

— Правильно, — кивнул Ирод, — но, когда появится Антоний, они выступят вперед, стеная и бия себя в грудь.

— Ты еще не сказал мне, почему ты здесь.

— На самом деле там больше пяти воробьев. Я, как сокол, слежу за ними. Они намерены увидеть триумвира Марка Антония и изложить ему свое дело.

— Какое дело?

— Что я плету интриги против законных наследников и что мне, иноверцу, удалось настолько приблизиться к царю Гиркану и его семье, что меня считают женихом дочери царицы Александры. Это сокращенный вариант. Чтобы выслушать полную версию, понадобятся годы.

Деллий удивленно прищурил хитрые карие глаза.

— Иноверец? Кажется, ты сказал, что ты еврей.

— Не по закону Моисея. Мой отец женился на принцессе Набатеи Кипрос. Арабке. А поскольку евреи считаются евреями по материнской линии, дети моего отца стали иноверцами.

— Тогда чего ты надеешься добиться здесь, Ирод?

— Всего, если мне разрешат сделать то, что должно быть сделано. Евреям нужна твердая рука — спроси любого римского губернатора Сирии с тех пор, как Помпей Великий сделал Сирию провинцией. Я намерен быть царем евреев, нравится им это или нет. И я смогу сделать это, если женюсь на хасмонейской принцессе, прямом потомке Иуды Маккавея. Наши дети будут евреями, а я намерен иметь много детей.

— Значит, ты здесь, чтобы защищать себя? — спросил Деллий.

— Да. Делегация синедриона потребует, чтобы меня и всех членов моей семьи выслали под страхом смерти. Сами они не могут это сделать без разрешения Рима.

— Да, трудная задача, если принять во внимание поддержку Кассия! — весело воскликнул Деллий. — Антонию надо будет выбирать между двумя фракциями, которые поддерживали не того человека.