Книга Охота на вампиров - Елена Топильская

И Мигулько с чистой совестью списал это убийство на Гитлера, невзирая на отсутствие достоверной информации об уличных боях в центре города. А Горчаков, радостно повизгивая, отказал в возбуждении уголовного дела, стараясь не думать о том, что калибр 7, 62 мм подходит и к пистолету ТТ, а не только к ППШ военных времен, а пятьдесят лет назад были как раз не сороковые, а пятидесятые.

Но две жертвы уличных боев подряд — это слишком; мне так не повезет. Настроение испортилось снова, я поставила себе еще один минус, за то, что не спросила у шефа, далеко ли канава. Шеф удалялся; поглядывая ему вслед через открытую дверь, я присела на корточки и взяла в руки пострадавший сапог.

Даже и не буду пытаться оттереть пятна, обувь придется выкидывать. Новые сапоги — это ползарплаты. И тут шеф обернулся и назвал адрес, из которого я поняла, что сапоги выкидывать рано. Канава имелась в виду та самая. Перед тем, как надеть сапоги, я попыталась рассмотреть мерзкие пятна, и в первый раз усомнилась в том, что все пятна — технического происхождения. Лешка был не так уж не прав, кое-какие следы похожи на кровь.

Осознав, что отыгрываться придется на экспертах, я оделась, откопала в залежах бумаг дежурную папку и спустилась вниз. Машина уже ждала, водитель был мне незнаком, а кидаться на незнакомого человека мне совесть не позволила. Может, хоть эксперты приедут свои, родные, на которых и оттянуться будет не грех…

Но и с экспертами мне не повезло. Криминалист, прибывший на место, выглядел таким забитым и затюканным, что отбил у меня всякую охоту к нему придираться; ну какой смысл цепляться к человеку, который не в состоянии тебе дать отпор? Выходя из машины, я нечаянно (правда, нечаянно) наступила ему на ногу, и он тут же извинился. Я почувствовала себя львицей, у которой вырвали добычу из пасти. Оставалась надежда на судебного медика, но и тут не подфартило. На краю канавы, куда машине — даже вездеходному милицейскому УАЗику — было не подъехать, балансировал средних лет мужичок в камуфляже. Рядом с ним стояла увесистая экспертная сумка, не оставлявшая сомнений в том, что это — дежурный судмедэксперт, но мне он знаком не был.

Дойдя до края твердой земли, я кашлянула и поздоровалась с экспертом:

— Добрый день. Я — следователь прокуратуры, Швецова Мария Сергеевна.

Эксперт повернулся ко мне. У него было простоватое, но приятное лицо.

— А-а… Мне Дима Сергиенко про вас говорил.

— Что именно? — напряглась я.

— Что вы очень милая женщина.

Я вгляделась в него, ища подвох. За моей спиной хмыкнул милицейский водитель.

— Как ваше имя-отчество?

— Георгий Георгиевич.

Эксперт говорил тихим голосом, растягивал слова и явно никуда не торопился. На меня он подействовал успокаивающе. Я начала искать положительные моменты в том, что происшествие случилось под окнами моего дома. Первый положительный момент заключался в том, что после осмотра я смогу зайти домой и поменять обувку. Но на этом положительные моменты почему-то закончились. Подул ветер, причем порыв его был ужасающим, меня чуть не сдуло в канаву.

Отойдя от машины, я осознала, что ветер пронизывает насквозь, что уже стемнело, и сквозь рваные клочья облаков просвечивает какая-то мутная луна. Где-то неподалеку выла собака, и я подивилась, как неуютно может быть в совсем не позднее, в общем-то, время, в центре большого города.

Окна моей квартиры уже светились; значит, Хрюндик дома, трескает чипсы, долбит “Плейстейшен” и радуется, что никто не капает ему на мозги. Я вздохнула и вернулась к месту происшествия.

— Ну что, начнем, наконец? — нервно осведомилась я у эксперта. Георгий Георгиевич затянулся в последний раз, выкинул в канаву окурок, попав аккурат на присыпанное землей тело, и потянулся к стоящей на отшибе экспертной сумке.

— Извлекать его? Или там будем осматривать? — кивнул он в сторону рва. Но свесившись туда с риском для жизни, тут же покачал головой.

— У меня-то есть бахилы, а вот вы — на каблучках. Утонете.

Вообще-то я начала тонуть, еще не попав в канаву. Днем прошел дождь со снегом, и не покрытая асфальтом земля превратилась в жидкую грязь даже на берегу. Не говоря уже о том, что писать протокол, стоя по колено в жиже тремя метрами ниже уровня культурного слоя, технически проблематично. Про мифические “костюмы следователя для выезда на место происшествия”, состоящие, если верить брошюрке “Организация работы следователя” 1964 года издания, из бахил, прорезиненного плаща с капюшоном, теплого свитера и прочих изысков, сейчас никто и не вспоминает. Спасение утопающих — дело рук утопающих.

— Да и вообще, — прервал мои размышления доктор, — нога-то зажила? Я даже не сразу поняла, о чем он.

— Мне Дима Сергиенко рассказывал, — пояснил эксперт, кивком головы указывая на мою правую ногу.

— А-а. Да, но в ямы прыгать больше не хочется, — я вспомнила свою летнюю травму. Дежурила по городу в воскресенье, нас вызвали на изнасилование, происшедшее на территории стройки. В отделе милиции дожидался задержанный насильник, назвавшийся Петровым Андреем Андреевичем, и яростно отпиравшийся от обвинений в сексуальном преступлении, утверждая, что пришел на стройку с целью хищения стройматериалов. Я его быстренько допросила, оформила протокол задержания, и потащила на осмотр места происшествия, — пусть покажет, какие стройматериалы и откуда пытался свистнуть. Пробираясь по пустырю, заваленному техническим хламом и грудами расколотых кирпичей, я, галантно поддерживаемая Димой Сергиенко, с изяществом спрыгнула в ямку в аккурат на гигантский ржавый гвоздь, торчавший из доски. Гвоздь пропорол мне ногу насквозь, Дима, пользуясь тем, что я еще не успела по-настоящему испугаться, ловко выдрал его из меня, приговаривая, что коллега Стеценко его со свету сживет за то, что не уберег даму его сердца. Из продырявленной ноги хлынула кровища, местный опер не растерялся и горячо зашептал задержанному, что ответить ему придется не только за изнасилование, но и за ранение, полученное следователем при исполнении служебных обязанностей. Дурачок задрожал и с перепугу признался, что преступление совершил именно здесь, и вот как раз валяется оброненная им в самый интересный момент зажигалка, а главное — вовсе он даже не Петров, а Молодцов Игорь Владимирович… Надо же, сколько всего интересного рассказал обо мне Дима Сергиенко! А новый доктор-то серьезно подготовился к работе со мной.

В машине проснулся и завозился криминалист. Я огляделась в поисках тех, кто будет вытаскивать тело из канавы, и мне стало еще больше не по себе: обнаружилось, что здесь, в проходном дворе, скудно освещенном обмылком ночного светила, над раскопками канализации, похожими на вскрытую могилу, никого, кроме меня, экспертов и водителя, да двух скучающих рабочих. Из них я едва была знакома с милицейским криминалистом, и шапочно — с водителем, причем даже не знала его имени. Остальных персонажей я видела сегодня впервые, хотя судебно-медицинский эксперт, судя по всему, мог сдать экзамен по моей биографии. С чего бы это вдруг?