Книга Тайна булавки - Эдгар Уоллес

— А что вы теперь от меня хотите? — прервал его старик.

— Наш корреспондент в Пекине прислал нам воззвание главы повстанцев — генерала Уинг Су или Синг Ву… Я плохо запоминаю китайские имена… — он вынул из кармана лист желтоватой бумаги, испещренный странными знаками. — Наши постоянные переводчики вне пределов досягаемости. Зная, что вы в совершенстве владеете китайским языком, я хотел бы попросить вас о любезности…

Джесс Трэнсмир неохотно взял протянутый ему лист, зажал чемодан между коленями и надел очки.

— Уинг Су-Ши милостью Неба и предков обращается ко всем жителям Центральной империи… — начал он переводить.

Тэб Холланд вынул из папки карандаш и записную книжку и стал поспешно записывать.

— Очень вам благодарен, сэр, — сказал он, когда старик закончил. — Ваше знание китайского языка впечатляет! Превосходно!

— Я родился на берегах Амура. Когда мне было шесть лет, я уже говорил на шести диалектах. Это все?

— Да. Очень вам благодарен, — молодой человек приподнял шляпу.

И, глядя вслед удалявшемуся старику, Тэб Холланд думал о том, что таинственный дядя его приятеля Рекса Лендера совсем не похож на миллионера. Впрочем, большинство богатых людей редко кажутся на вид таковыми.

Придя в редакцию, он тотчас переписал перевод воззвания китайского генерала и занялся другими делами. К нему подошел редактор ночных новостей.

— Простите, Тэб, нет ли у вас кого-нибудь, кто мог бы поехать сейчас в театр и взять интервью у мисс Эрдферн. Может быть, вы сами?

Тэб поворчал и покорно отправился в театр. Вышедшая к нему горничная актрисы заявила, что мисс Эрдферн очень устала и просит его приехать завтра.

— Я тоже устал. Передайте, пожалуйста, мисс Эрдферн, что я приехал на другой конец города в одиннадцать вечера не для того, чтобы попросить у нее автограф или фотографию. Я представитель прессы.

Горничная окинула его подозрительным взглядом и, нерешительно приоткрыв дверь в соседнюю комнату, изложила просьбу Тэба. В приоткрытую дверь он мог разглядеть кретоновые занавеси на окнах. Ему стало скучно, он устало зевнул и потянулся.

— Войдите, — пригласила его наконец горничная. Тэб очутился в небольшой уборной актрисы. Мисс Эрдферн уже была готова к отъезду из театра. Лишь жакет ее строгого костюма висел еще на спинке стула. На другом стуле лежала шелковая накидка. В руках мисс Эрдферн держала брошь, на туалетном столике стояла открытая шкатулка с драгоценностями. Тэб почему-то обратил внимание на эту брошь, в центре которой сиял великолепный сердцевидный рубин. Актриса приколола брошь к тонкому атласу крышки и закрыла шкатулку. Ее хорошенькое лицо выражало неудовольствие и скуку.

— Простите меня, мисс Эрдферн, что я беспокою вас в такой поздний час. Вероятно, вам надоели назойливые журналисты. Однако прошу вас сжалиться над человеком, который целый день провел в зале суда и буквально валится с ног от усталости…

— Чем могу быть полезна?

— Холланд из «Мегафона», — представился он. — Наш театральный репортер болен, а мы получили сегодня вечером информацию о том, что вы выходите замуж…

— И вы пришли, чтобы проверить этот слух? Как любезно с вашей стороны… Но я не собираюсь замуж ни в ближайшее время, ни в будущем… Впрочем, сообщать об этом в газете не следует: читатели сочтут, что я просто кокетничаю… И кто же счастливец, который должен на мне жениться?

— Я пришел для того, чтобы спросить об этом у вас. — Тэб невольно улыбнулся.

— В таком случае я ничем не могу помочь! — на губах ее появилась веселая улыбка. — Прошу вас, не печатайте в вашей газете всякой чепухи вроде того, что я не выхожу замуж, так как «всецело посвятила себя искусству», или что я «с детства влюблена в бедного мальчика, с которым надеюсь когда-нибудь тайно обвенчаться»… Я действительно не знаю никого, с кем хотела бы соединить свою жизнь. Но даже если бы такой человек был, то я, наверное, не вышла бы за него замуж… Это все?

— Почти все, мисс Эрдферн. Поверьте, мне очень жаль, что я вас побеспокоил… Все журналисты обычно начинают с извинений и заканчивают извинениями. Я не исключение… Но на этот раз я искренне прошу у вас прощения…

— А кто вам сообщил о моем замужестве?

Тэб поморщился и с явной неохотой ответил:

— Один из моих друзей… Единственная новость, которую он за все время нашего знакомства мне сообщил, оказалась неверной… Спокойной ночи, мисс Эрдферн…

Она подала ему руку. Тэб так крепко ее пожал, что актриса невольно вскрикнула.

— Простите меня! — взмолился он, вконец смущенный.

— Да! Энергичное пожатие! — она улыбалась и потирала руку. — Вероятно, вам редко приходится пожимать руки хрупким женщинам… Вы сказали, ваша фамилия — Холланд?.. Вы не Тэб Холланд?

Молодой человек густо покраснел.

— Почему же вас называют Тэб? — спросила она с каким-то веселым вызовом.

— Это прозвище, которое мне дали на службе, — он никак не мог справиться со смущением.

Тэб редко бывал в театре и совсем не знал артистический мир. Мисс Эрдферн была второй актрисой, с которой ему случилось общаться за свою двадцатишестилетнюю жизнь. Он считал артистов какими-то особенными людьми, а теперь с удивлением отметил, что мисс Эрдферн ничем не отличается от обычной светской женщины его круга, разве что была очень привлекательна. Впрочем, это его нисколько не удивило, так как он полагал, что актриса должна быть красавицей. О мисс Эрдферн он много слышал от своего товарища Рекса Лендера, считавшего ее одной из самых обаятельных женщин. Тэбу понравилось ее изящество, естественность, отсутствие всякой рисовки, которой можно было бы ожидать от такой знаменитой артистки, как она. Он охотно остался бы дольше, но мисс Эрдферн сказала:

— Спокойной ночи, господин Холланд!

Тэб снова пожал ей руку, на этот раз осторожно, чему она весело рассмеялась.

В этот момент его взгляд упал на шкатулку с драгоценностями.

— Быть может, вы хотели бы, чтобы в «Мегафоне» появилась заметка о ваших драгоценностях? Они едва ли не лучшие из тех, что зрители видят при свете рампы.

Он тут же понял, насколько неуместен его вопрос, и почувствовал себя очень неловко. Мисс Эрдферн устало улыбнулась. Впрочем, улыбка тотчас же исчезла с ее лица и в глазах мелькнула тревога — столь легкомысленное предложение ее явно обескуражило.

— Нет… Не думаю, чтобы мои драгоценности могли кого-то интересовать… Я часто выхожу в них на сцену… У меня такая роль в пьесе, это необходимо… А теперь — спокойной ночи.

Она проводила его до двери и какое-то время стояла посреди комнаты в глубокой задумчивости. В уборную вошла горничная и участливо заметила:

— Не надо вам, мисс, ехать через весь город с этой шкатулкой… Театральный казначей господин Стэрк предлагает оставить их в сейфе: в театре дежурит сторож.