Книга Дуэль - Акиф Пиринчи

Ну ладно, раз так, нечего делать — придется размять лапы. Поброжу осторожно по снегу, понюхаю, чем здесь пахнет, утолю свое любопытство. А Густав в это время, наверное, с победным видом наблюдает за мной. Я повернул голову и как бы невзначай бросил взгляд на окно туалета.

Там никого не было! Выходит, он выставил меня на улицу надолго, проверяя на выносливость. Да я в таком жутком холоде через полчаса превращусь в ледышку! Так и умру, не дождавшись, когда он соблаговолит запустить меня в теплый дом и накормить ужином. Ожесточившись, я пожелал Густаву, чтобы он угодил голым на Северный полюс.

Пейзаж, которым я любовался еще несколько минут назад, сидя на теплом окне, теперь уже не доставлял никакой радости. Я осторожно погружал лапы в снег, и у меня было такое чувство, как будто я ступаю по свадебному торту, украшенному взбитыми сливками. Впереди стояли в ряд каменные жилые дома, окруженные садиками. В окнах горел свет. Правда, ближайшее кирпичное здание было повернуто глухим фасадом. Расположенный вокруг него садик запущен. Одно утешение — снег гасил все звуки, и не было слышно обычного надоедливого городского шума.

Я не знал, что делать, и решил прогуляться вдоль ограды сада туда и обратно, а потом встать напротив окна туалета и стоять немым укором до тех пор, пока Густав не впустит меня в дом. Собственно говоря, я не чувствовал особого холода. Но мне было очень неприятно переходить из разнеженного дремотного состояния в состояние полного бодрствования и активности. Хотя снег был довольно глубоким, я добрался до каменной ограды и, вспрыгнув на нее, огляделся вокруг. Снежный покров сделал более приятными на вид близлежащие садики с их ржавыми решетками для гриля, безобразной садовой мебелью из пластика и фонтанчиками. От заснеженного пейзажа исходили мир и покой. И хотя я все еще обижался на Густава за жестокое обращение, злоба в моей душе постепенно улеглась. Может быть, Густав прав и мне действительно следует прогуляться перед ужином.

От свежего воздуха я как будто опьянел и стал мечтать о том, что сейчас навстречу мне выйдет та красотка, на которую я положил глаз еще летом.

Как я узнал через третьих лиц, ее звали Фабулус, и она была бирманской длинношерстной кошкой тиффани. Красотка имела стройное гибкое телосложение и шелковистый мех. Настоящая дива! Коричневая, как у соболя, шерстка, изящные лапки, пушистый хвост, круглые, широко расставленные ушки и слегка раскосые глаза золотистого цвета. Если бы Фабулус была женщиной, она носила бы безбожно откровенные черные платья с боа и митенки, а в руке держала бы мундштук с длинной сигаретой.

Скажу не хвалясь, что я знаю толк в любовных делах и умею производить выгодное впечатление на особей противоположного пола. Однако, несмотря на это, летом я так и не осмелился приблизиться к красотке Фабулус. Признаюсь, она не давала мне поводов для знакомства. Порой лишь бросала на меня быстрые многозначительные взгляды издалека, нежась на солнышке где-нибудь на крыше, или, завидев меня на соседнем карнизе, принималась нервно умываться. Вот, пожалуй, и все знаки внимания, которыми я удостаивался с ее стороны. Тем не менее во мне с каждым днем все сильнее разгоралась любовь. Но тут наступили холода и положили конец нашим встречам. Однако я не сомневался, что с наступлением весны возобновлю ухаживания за прекрасной Фабулус.

Погрузившись в мечты и воспоминания, я совсем забыл о времени. Пожалуй, пора возвращаться домой. Мой затылок и спинку припорошил снег, и прохожие, должно быть, принимали меня за карликовую собачку.

Я прошелся по каменной ограде до поворота и остановился. Что-то привлекло мое внимание. Впрочем, ничего особенно интересного я не увидел. Очередной соседский садик. Правда, меня поразила его ухоженность. Сейчас, когда все покрыто снегом, трудно было представить себе его во всем великолепии зелени. Я смотрел со своего высокого наблюдательного пункта на большой цветник, подстриженные декоративные кустарники, клумбы и беседку в центре. У противоположной стены располагался фонтан. Обладая хорошо развитым художественным чутьем, я смог рассмотреть почти скрытую снежным покровом чашу фонтана в виде раковины, выполненную в мавританском стиле, и массивный кран. Между краном и чашей располагался большой выразительный горельеф.

Это был портрет моего собрата в натуральную величину. Он словно парил, встав на задние лапы и слегка подогнув передние. Само собой разумеется, «парил» не точное слово, так как горельеф был прикреплен в стене. Сие произведение искусства показалось мне очень впечатляющим. Кайма белого снега подчеркивала его очертания. Почему я раньше не замечал этот шедевр? Несмотря на чувство голода и усилившийся снегопад, я решил рассмотреть горельеф поближе.

Спрыгнув со стены в садик, я направился к фонтану. На полпути меня охватил озноб. Причем причиной его был не холод, а скорее дурные предчувствия. Чем ближе я подходил к фонтану, тем осторожнее становились мои движения. Мне казалось, что горельеф движется от ветра. Меня охватил ужас, тревога в душе нарастала. С расстояния в несколько метров я заметил, что от шеи моего собрата к крану фонтана тянется белый шнур. И вот наконец вся картина явственно предстала перед моими глазами. У меня упало сердце.

Нет, передо мной был не скульптурный горельеф, а некогда живое существо, умерщвленное безжалостной рукой. Мой собрат был повешен на кране фонтана.

ГЛАВА 2

Он висел словно припорошенный снегом мешок. Голова неестественно изогнута, глаза прикрыты, во взгляде застыла боль, хвост безжизненно свисает вниз. Было трудно определить породу моего собрата. Веревка, на которой он был повешен, свита из бархатистых блестящих черных волокон. Обычно такие веревки используют для штор и привязывают на концы в виде украшений кисти. Я не мог без боли смотреть в прикрытые глаза жертвы, ее взгляд парализовал меня. На несчастного с неба сыпались крупные хлопья снега, и он уже походил на мумию ледникового периода. Но тут налетел порыв ветра, и повешенный закачался на веревке, напоминая куклу вуду.

Кто это сделал? Впрочем, ответ на вопрос был очевиден. Это сделал человек. Находясь в состоянии транса, я прыгнул на чашу фонтана, чтобы тщательнее осмотреть труп. Да, несомненно, все это учинила рука человека. Ведь у животных, за редким исключением, нет пальцев, и они не могут завязать петлю на шее живого существа. Шимпанзе-убийцы в наших краях явление редкое, так что на подобное варварство способны лишь люди.

Вблизи картина убийства выглядела еще ужаснее, чем с расстояния. Теперь я мог хорошо разглядеть мордочку собрата с обвисшими усами и поникшими ушками. Она была похожа на печальное лицо смертельно огорченного старика. Обнюхивая его, я физически ощущал, как закоченело его тело и какие муки испытал этот несчастный перед своим уходом в мир иной. Слезы полились у меня из глаз и закапали в чашу фонтана. О, как жесток мир! Как мало в нем надежды и достоинства!

Я не в первый раз в своей жизни становился свидетелем жестокой сцены и по опыту знал, что у палачей всегда есть «веские» причины для совершения позорных деяний. Они руководствуются своей логикой.

Однако это преступление казалось совершенно немотивированным. Убийство ради убийства. Короче говоря, я столкнулся с обычным фактом жестокого обращения с животными, приведшего к смертельному исходу. Кто-то, по всей вероятности психически неполноценный ребенок, хотел посмотреть, как будет умирать маленькое беззащитное существо. Убийцей, несомненно, двигали аномальное любопытство и врожденная склонность к жестокости. Так просто и так непостижимо! История жестокого обращения с животными длинна, печальна и загадочна! И если дети руководствуются извращенной любознательностью, то причины, толкающие взрослых на жестокость по отношению к животным, более глубоки. Докапываясь до них, убеждаешься, что речь прежде всего идет о душевной болезни и духовной нищете. Я твердо знаю одно — и это доказывают исследования: люди, которые мучают и убивают животных ради шутки и удовольствия, могут без зазрения совести сделать то же самое и со своими собратьями. Поэтому жестокое обращение с животными является большой угрозой и для человеческого рода.