Книга Бангкок - темная зона - Джон Бердетт

Агент ФБР понятия не имела, как высоко она поднялась в моих глазах, общаясь с беременной бывшей проституткой из «третьего мира» на равных, как с подругой. При виде героизма в наших краях разевают от изумления рты. Чанье она, разумеется, тоже пришлась по нраву. А если тайской женщине кто-нибудь приглянется, она выкладывает все, что у нее на душе.

Послышалась пара хлопков, и двухтактный двигатель выбросил клуб черного дыма. Эти трехколесные автомобильчики «тук-тук» с металлической крышей на вертикальных стойках и довольным, улыбающимся водителем некогда были символом Таиланда. А теперь они диковина для туристов, число которых заметно сократилось.

Пока что новое тысячелетие не принесло нам много нового. Напротив, зреет нехорошее предчувствие, что нашим вкладом в глобализм станет возвращение к допотопной, удручающей бедности. Кимберли пока этого не поняла — она провела в Таиланде всего два дня, и ее уже охватила жажда деятельности. Поэтому она не заметила ни перестука мотора, ни даже вредоносного выхлопа.

— Я не стану просить наших ребят делать копию записи, — сказал я.

Кимберли взглянула на меня внимательно.

— Такого рода товар производят в очень ограниченном количестве и торгуют им на специализированном международном рынке, — начала я объяснять. Она продолжала непонимающе на меня смотреть, и я почувствовал, что шея краснеет и кровь приливает к лицу.

— Наша страна бедная, — забормотал я, чувствуя, что Кимберли не отводит взгляд. Я понял, что придется расставить все точки над i. — Они ее продадут.

Агент ФБР отвернулась, чтобы я не заметил презрения в ее глазах. Но через секунду она отозвалась:

— Мне уже лучше. Как же ты собираешься сделать копию?

— Никак. Положу оригинал себе в карман, чтобы ты сумела воспользоваться услугами делового центра гостиницы «Гранд Британия» и отправила изображение по электронной почте прямо с диска.

Кимберли осталась ждать в приемной, а я пошел забрать диск — пять целых семь десятых мегабайт чистейшего зла. На улице она засмотрелась на красивого молодого монаха лет двадцати пяти. Он был высок, и его экзотическое изящество не вязалось с интернет-кафе, куда он собирался войти.

— Монастырские правила не поощряют пользование Сетью, особенно в общественных местах, но это не серьезный грех. Монахи часто посещают буддистские сайты, — объяснил я, радуясь, что можно сменить тему и не обсуждать фильм реального ужаса.

— Он часто здесь бывает? Вроде бы не то место, куда должно тянуть монаха. — Кимберли тоже захотелось легкой беседы.

— Вчера заметил его впервые. Понятия не имею, из какого он монастыря.

2

В подземном царстве доктора Супатры на стенах висели двадцать разновидностей ножей, от мясницких до тончайших стилетов, и дисковые пилы. Я пока не сообщил ей о DVD. Вообще-то я об этой записи не рассказал никому, кроме агента ФБР и Чаньи, что отнюдь не свидетельствует в пользу прямоты и открытости тайского национального характера. Не то чтобы я не доверял Супатре. В наше время, когда понятие чести встречается у людей нечасто, порядочный человек обычно в полной мере оправдывает свое доброе имя. Супатра неподкупна, как и я. А не сказал я ей о записи, потому что не хотел, чтобы у нее заранее сложилось предвзятое мнение.

Когда я знакомил ее с Кимберли, доктор Супатра посмотрела на американку чуть-чуть подозрительно. Мы устали от проявления комплекса западного превосходства и осторожничаем, если нам грозит с ним столкнуться. Но Кимберли теперь совсем не такая, как ее соотечественники. Мы познакомились с ней лет пять назад при расследовании одного дела. Тогда ее одолевали гормоны, и она буквально бросалась на мужчин. Но теперь стала намного печальнее и мудрее. И достаточно освоила тайские традиции, чтобы догадаться сложить ладони и поднести руки к губам, изобразив недурной поклон, и тем самым признать превосходство Супатры, которой перевалило за пятьдесят, — низенькой худощавой женщины, кажущейся суровой в белом лабораторном халате.

Кимберли продемонстрировала смирение, и Супатра была готова распахнуть ей сердце. Она повела нас из лаборатории в подвал. Шла, презрительно склонив набок голову, — прием, который каким-то образом компенсировал недостаток роста, и всем вокруг казалось, что она-то и есть самая высокая из всех присутствующих.

— Так ты знаешь, Сончай, кто она, эта жертва? — на ходу спросила Супатра.

Мое лицо судорожно дрогнуло, но я быстро взял себя в руки, и патологоанатом ничего не заметила.

— Я проверил ее отпечатки пальцев в общенациональной базе. Девушку зовут Дамронг. Она из Исакита.

— Проститутка?

— Разумеется.

— Гм.

Мы вошли в чертог смерти, похожий на картотечный шкаф с сотней встроенных в стену ящиков — каждый в рост человека. Супатре не потребовалось сверяться с номером. Она сразу подошла к одной из расположенных на уровне колен ячеек и жестом предложила мне тянуть. Потребовалось некоторое усилие, но все отлично работало. Толчок вполсилы, ящик выкатился, и нам открылась голова Дамронг. Мое лицо снова дернулось, но Супатра отнесла это на счет моей чувствительной натуры. Зато у агента ФБР появились совершенно иные мысли.

Лицо, даже распухшее от удушья, по-прежнему производило впечатление. Великолепный овал, высокие скулы, разлет глаз, как у египтянки, тонкие, но чувственные губы, которым было доступно бесконечное разнообразие улыбок, превосходные белые зубы… Все просто удивительно…

Кого я пытаюсь обмануть? Ее задушили, и это страшно изменило совершенный баланс черт ее распухшего почти до неузнаваемости лица. Те, кто пришел со мной, видели в ней всего лишь безобразный труп. Эти люди не знали Дамронг раньше, и их ум был настроен совершенно иначе. Но когда ящик был выдвинут полностью, ни у кого не осталось сомнений, какие у нее совершенные руки и ноги, полные груди, крепкие, но податливые бедра. Волосы на лобке были сбриты, на одной губе блестело серебряное колечко. Татуировка у пупка изображала обвившуюся вокруг меча ничем не примечательную змейку.

Я не удержался, взял ее за левую неживую руку и перевернул. На запястье белел пересекающий малую вену шрам не больше дюйма длиной.

— Я видела, — кивнула доктор Супатра. — Старая рана. Если попытка самоубийства, то не очень серьезная.

— Да, — согласился я.

Доктор Супатра проделала неплохую работу — ее стежки всегда славились аккуратностью. Мои глаза отказывались замечать длинный крестообразный шов, спускающийся от груди к тазу. Все внутренние органы были изъяты — факт, который никак не укладывался в моей голове, тем более что агент ФБР смотрела не столько на труп, сколько на меня.

— Так что ты нам можешь сказать? — спросил я, судорожно сглотнув.

— О причине смерти? Это случай, когда все на поверхности. Она умерла от удушения нейлоновой веревкой примерно в три миллиметра толщиной. Оранжевая веревка, которую ваши люди обнаружили у нее на шее, и есть орудие убийства — волокна полностью соответствуют. Насчет причины смерти сомневаться не приходится. Все внутренние органы в превосходном состоянии, ран на теле нет, так же как нет свидетельств, что ее кончине могли способствовать бактерии или микробы.