Книга Амалия и Золотой век - Мастер Чэнь

Мягкие рессоры успокаивающе качнули нас — да, нас, он уселся на пассажирское сиденье рядом со мной, закинув ногу на ногу и качнув острым носком туфли.

Он ужасен, пришла мне в голову мысль, когда белая шляпа оказалась у него на коленях. Эти уши вампира, еще более пугающие оттого, что мягкие, тонкие светлые волосы гладко зачесаны назад. Эти глаза странного цвета — почти прозрачные — они очень близко посажены, и взгляд получается внимательным и пронзительным. И нос, который в фас кажется почти клювом.

Но когда он говорит, хочется наклониться вперед и слушать, забыв обо всем.

— Да, так вот — имя, — раздумчиво пробовал он на вкус слова. Замечательные слова, они начинают играть новыми красками, стоит их только правильно произнести: «и-и-мм-мя». — Знаете, госпожа де Соза, там же, в Америке, я познакомился с одним удивительным человеком, которого пока почти никто не знает. Но в его судьбе правильно выбранное имя оказалось… всем!

Господин Верт издал вздох, поменяв положение длинных ног.

— Его угораздило прийти в Голливуд и попросить там работы, — драматическим голосом произнес он. — И его выгнали бы с порога, если бы всех не поразила его наглость: чего хочет человек, столь очевидно страшный на физиономию?

Тут господин Верт сделал нечто странное: его руки с длинными белыми пальцами взметнулись, как бы образуя рамку для лица, — а лицо изобразило что-то и вправду страшненькое, человека-обезьяну. Я судорожно засмеялась.

— Ну наконец-то, — заметил господин Верт. — Вот теперь с вами все будет в порядке. Мы тогда даже сможем посидеть и помолчать.

— Нет, нет, продолжайте! — воскликнула я. Пусть он говорит — он это делает великолепно!

— Так вот, у него спросили: а что вы умеете делать? Играть? Оказалось — нет. Петь? Дрянной высокий голосишка, как у многих. Но тут выяснилось, что он умеет…

Тут человек в белом сделал драматическую паузу.

— Он умеет танцевать. Боже мой, госпожа де Соза, как же он танцует! Для него в этот миг нет никакой земли или паркета, и нет собственного веса. Его ноги выкручиваются под самыми странными углами. Он летает над полом на цыпочках! Вот так.

Господин Верт сделал несколько движений ногами так, будто они были невесомы. Я снова засмеялась.

— И его взяли в Голливуд на какие-то заурядные роли! — повысил голос мой собеседник и продолжил шепотом: — Но тут ему задали вопрос — а что, вы говорите, у вас за имя? Оказалось, Фридрих, поскольку наш герой — австриец. Уже плохо. Но ведь у него есть, или была, еще и фамилия. И вот это… Госпожа де Соза, насколько я знаю, вы любите историю. Ответьте на мой вопрос: где произошла знаменитая битва, в которой Наполеон победил сразу двух императоров, австрийского и русского? Ну и вы уже поняли, что если наш герой — австриец…

Он повернул голову в профиль, устремив взгляд на огни Эскольты. Боже мой, он же поразительно красив, подумала я.

— Наполеон? Австрия… А… Аустерлиц?

— Естественно. И что делать в Голливуде человеку по имени Фридрих Аустерлиц? Это даже на клоуна не подойдет. Американцы, видите ли, народ очень… незамысловатый. Про Наполеона они слышали. Но не более того. Короче говоря, нашему герою сказали: да, ты будешь танцевать, но имя твое теперь будет — Фредди Астор.

Мы засмеялись уже вместе. Боже, как удивителен этот мир.

— Сеньора, — напомнил о себе, повернувшись к нам, Хуан.

— А действительно, куда ехать? — кивнул ему господин Верт. — Вы уже способны смеяться. Отлично. Вы, конечно, могли бы сейчас отправиться в отель, высадив меня на полпути у входа в Интрамурос. Но, знаете ли, чтобы спать лучше — я бы посоветовал пойти и самую чуточку потанцевать. И не танго — это слишком трагично и в данном случае неуместно. Одна румба и два свинга — вот что было бы в вашем состоянии просто великолепно.

— Да, но…

— Уверяю вас, что, кроме слишком узкой юбки… которая так вам идет… все остальное просто великолепно. Я же… но ведь мы недалеко от Санта-Круса, а там есть прекрасные и очень снисходительные к одежде кабаре, где потерпят сумасшедшего француза в обычном дневном пиджаке. Три танца и две капли местного джинчика с этим восхитительным чертом на этикетке — не правда ли, хорошо?

— Ах, — сказала я. — Хуан, кабаре «Санта Ана».

— А, так вы знаете все лучше меня!

Покачиваясь на рессорах, мы двинулись под нескончаемыми рядами золотых нитей над головой, между светящимися витринами, бутылкообразными стволами пальм, сотнями черноволосых голов.

— Вам никогда не казалось, госпожа де Соза, — продолжал щедро лечить меня словами господин Верт, — что нам несказанно повезло, что мы попали в эту страну? И возвращаясь к Голливуду. Мне думается, что это они, люди оттуда, приехали сюда десантом, поставили декорации какого-то дешевого мюзикла, сняли его. Уехали. А декорации и статисты остались. И живут в этой ненастоящей стране, где все страсти смешны и выспренни, даже когда тут льется настоящая кровь. Если это, конечно, страна. После инаугурации здешнего выдающегося президента нас пытаются убедить в том, что страна тут все-таки будет, но сами в это слабо верят. Да?

Он был абсолютно прав, но мне следовало хоть на время выйти из сказки.

— Какими словами благодарят тех, кто спас вам жизнь, господин Верт? У меня всегда с этим были трудности.

И тут я наткнулась на острый взгляд этих светлых глаз:

— Я заметил это «всегда», но оно лишь подтверждает вашу репутацию, госпожа де Соза. Вам в данном случае трудно потому, что мне еще надо доказать, что это не я нанял того апаша за пять песо, чтобы он помахал перед вашим носом своим лезвием, а я бы появился как раз в нужный момент и спас вас.

Я кивнула:

— Но тогда вы запаслись бы оружием, господин Верт. А так вы начали делать что-то несусветное.

— Заставить вашего противника засмеяться — тоже оружие, а местные жители очень подвержены такому соблазну. На самом деле я же видел, что вы ищете что-то в сумочке. Требовалась лишь чуточка терпения.

Тут он сделал небольшую вкусную паузу.

— И должен вас поздравить, это было быстро, мне не пришлось долго клоунствовать. Ведь обычная женщина долго бы искала свой пистолет среди всех этих пудр и помад, я же знаю, что это и вправду нелегко.

— Обычная, — повторила я, откидываясь на сиденье.

— Да-да. Вы необычны и склонны к неосторожности, сказал мне один наш общий знакомый. Люди считают, что он просто-напросто хороший писатель и драматург. А мы с вами знаем, что не только это.

— Так, господин Верт. Все убедительно, но не очень доказательно.

— А давайте пока не будем ничего друг другу доказывать. Давайте танцевать. Ведь еще совсем недавно, кроме того что меня просили присматривать за вами… что я в данный момент и исполняю… каждый из нас занимался своим делом. Вы — своей коммерцией, а я…