Книга Смерть в чужой стране - Донна Леон

Кофе вскипел, Брунетти налил себе чашку тягучей жидкости, почти жижи, положил три ложки сахару и быстро выпил.

Затрезвонил звонок, сообщая о прибытии полицейского катера. Брунетти посмотрел на часы. Без восьми минут шесть. Конечно, это Бонсуан; никто другой не сумел бы так быстро привести сюда лодку. Из шкафа, стоявшего у входной двери, он достал шерстяную куртку. Сентябрьское утро может оказаться свежим, и у Санти-Джованни-э-Паоло всегда можно ожидать ветра — там совсем рядом открытые воды лагуны.

Сойдя вниз по пяти пролетам лестницы, он раскрыл дверь на улицу и увидел Пуччетти, новичка, который еще и пяти месяцев не проработал в полиции.

— Buon giorno, Signor Commissario,[3]— браво приветствовал его Пуччетти, отдавая честь и произведя гораздо больше шума, чем, по мнению Брунетти, было уместно в столь ранний час.

Брунетти ответил взмахом руки и двинулся по узкой калле.[4]

У края воды он увидел принайтованный к лестнице полицейский катер, на котором ритмично вспыхивала светло-синяя мигалка. Разумеется, у руля сидел Бонсуан, полицейский лоцман, в жилах которого текла кровь бесчисленных поколений рыбаков с Бурано,[5]кровь, которая была явно смешана с водой лагуны, и этим объяснялось присущее ему инстинктивное знание приливов, отливов и течений, позволявшее лоцману проплыть по городским каналам хоть с закрытыми глазами.

Бонсуан, коренастый, с густой бородой, приветствовал появление Брунетти кивком головы, которым выразил одновременно и то, что времечко еще слишком раннее, и что Брунетти старше его чином. Пуччетти вскарабкался на палубу, где уже находилось два полисмена в форме. Один из них снял причальный канат со сваи, и Бонсуан быстро вывел лодку задним ходом в Большой Канал, а потом круто развернул ее по направлению к мосту Риальто. Они пронеслись под мостом и свернули направо, в канал с односторонним движением. Вскоре после этого взяли влево, потом снова вправо. Брунетти стоял на палубе, подняв от ветра воротник и ежась от холодка раннего утра. Лодки, привязанные по обеим сторонам каналов, покачивались на волнах; другие, идущие из Сан-Эразмо со свежими фруктами и овощами, завидев их ярко-синий проблесковый огонь, расступались и жались к домам.

Наконец они свернули на Рио-деи-Мендиканти — канал, огибавший госпиталь и выводивший в лагуну — как раз напротив кладбища. Возможно, близость кладбища к больнице была делом случайным, однако для большинства венецианцев, в особенности для тех, кто выжил после лечения в этом госпитале, расположение кладбища было молчаливым комментарием к деятельности медицинского персонала.

На полпути к устью канала, справа, Брунетти увидел кучку людей, которые, сгрудившись, толпились у самого края набережной. Бонсуан остановил лодку в пятидесяти метрах от толпы, чтобы появиться на месте происшествия незаметно, но Брунетти было ясно, что дело это бесполезное.

Один из полицейских подошел к лодке и, протянув руку, помог Брунетти сойти на берег.

— Виоп giorno, Signor Commissario. Мы его вытащили, но, как видите, тут уже собралась целая компания. — Он указал на десяток человек, которые толпились вокруг предмета, лежащего на мостовой, и загораживали этот предмет от Брунетти.

Полицейский вернулся к толпе, говоря на ходу:

— Все в порядке. Разойдитесь. Полиция.

Толпа раздвинулась, но не потому, что послушалась приказа, а только чтобы пропустить представителей власти.

Брунетти увидел тело молодого человека, он лежал на спине, и глаза его были распахнуты навстречу утреннему свету. Рядом стояли двое полицейских в вымокших насквозь мундирах. Увидев Брунетти, оба отдали честь и вновь застыли, опустив руки по швам, — из рукавов их текла вода. Брунетти узнал их — Лучани и Росси, оба славные парни.

— Итак? — спросил Брунетти, глядя на мертвого.

Лучани, старший из двух, ответил:

— Он плыл по каналу, когда мы сюда приехали, Dottore.[6]Человек из этого дома, — он указывал на здание цвета охры, стоящее на другой стороне канала, — вызвал нас. Это его жена увидела тело.

Брунетти повернулся и посмотрел через канал на дом.

— Четвертый этаж, — объяснил Лучани.

Брунетти взглянул наверх, и в тот же момент какая-то фигура отпрянула от окна. Рассматривая этот дом и соседние с ним, он заметил в окнах еще несколько смутных силуэтов. Кое-кто отодвинулся, когда он взглянул на них, кто-то — нет.

Брунетти снова повернулся к Лучани и кивком велел ему продолжать.

— Он был совсем рядом со ступеньками, но нам пришлось лезть в воду, чтобы вытащить его. Я положил его на спину. Думал, может, удастся откачать. Но это оказалось совершенно безнадежным делом, синьор. Похоже, он уже давно покойник. — Лучани говорил каким-то извиняющимся тоном, словно своей неудачной попыткой вдохнуть жизнь в молодого человека он лично утвердил необратимость его смерти.

— Вы осмотрели тело? — спросил Брунетти.

— Нет, синьор. Увидели, что тут уже ничего не попишешь, и решили, что лучше оставить это дело врачу.

— Хорошо, хорошо, — пробормотал Брунетти.

Лучани вздрогнул, то ли от холода, то ли от сознания своей неудачи, и капельки воды упали рядом с ним на мостовую.

— Вы оба свободны. Ступайте, примите ванну, поешьте. И выпейте что-нибудь, чтобы согреться. — Оба полицейских встретили это предложение улыбками. — Да, еще, поедете на катере. Бонсуан развезет вас по домам.

Полицейские поблагодарили его и начали пробираться сквозь толпу, которая еще больше выросла за те несколько минут, что Брунетти был здесь. Он жестом подозвал одного из тех, кто прибыл вместе с ним на катере, и сказал:

— Заставьте этих людей отойти подальше, потом узнайте их имена и адреса — каждого. Выясните, когда они пришли сюда, не слышали ли чего-то необычного. Потом пусть идут по домам.

Он терпеть не мог этих вампиров, которые всякий раз собираются там, куда пришла смерть, и никак не мог понять, чем она так притягательна, в особенности насильственная смерть.

Он еще раз взглянул в лицо юноши — предмет любопытства для многих безжалостных глаз. Это был красивый человек, с короткими белокурыми волосами, которые потемнели от воды, все еще стоявшей лужицей вокруг него. Глаза ясного прозрачного синего цвета, правильное лицо, узкий и тонкий нос.

За спиной Брунетти раздавались голоса полицейских, оттеснявших толпу. Он подозвал Пуччетти, не обратив ни малейшего внимания на то, что молодой человек снова отдал ему честь.