Книга Школа для негодяев - Дэнни Кинг

Если не ошибаюсь, мы досчитали до семи, после чего я убрал руки и сказал Аткинсону, что вторую половину порции он может приберечь для себя. Директор попытался сгрести меня в охапку, чтобы отвесить еще пару-тройку ударов, но я его отпихнул, и он принялся неуклюже бегать за мной по кабинету. Догонялки закончились лишь тогда, когда я во весь голос крикнул:

— Нет, ни за что! Вы не заставите меня гладить ваш член!

Уловка сработала. Аткинсон немедленно объявил о том, что я отчислен из школы. Скорее всего старый хрен давно припрятывал эту карту в рукаве, потому что письмо на имя моих родителей уже ждало меня на столе у секретаря. Очень даже предполагаю, что директор просто хотел отвести душу, излупив меня как следует, ведь он знал, что за это ему ничего не будет. Перед Аткинсоном маячила пенсия, он был толстым, одышливым стариком, до смерти уставшим от маленьких поганцев вроде меня, которые чихать хотели на все его увещевания, так чего ему было терять, даже если бы кто-нибудь и узнал?

Правильно, особенно нечего, да и вообще к вечеру выяснилось, что на мою экзекуцию всем плевать, даже родителям.

— Получил по заслугам. Давно следовало задать тебе взбучку, — удовлетворенно кивнул отец. Что именно думала по этому поводу мамаша, не знаю, — потоки слез мешали ей внятно высказать свое мнение, однако, надо полагать, она не слишком отличалось от папашиного.

Высекли-то меня, может, и впервые, но поворот от школьных ворот я уж точно получал не однажды. Как я упоминал, Аткинсон стал последним из моих директоров, а всего их было шестеро. Я отходил в детский сад (единственное место, из которого меня не выперли), сменил две начальных школы и три средних. В заведении Аткинсона я провел меньше года, а он уже вышвырнул меня на улицу! Как вам такое понравится?

С другой стороны, надо признать, выбора у Аткинсона не было. Я, видите ли, отколол такую штуку… Хотите знать какую? Уломали, поделюсь.

Я ограбил школьную кондитерскую лавку.

Тю, скажете вы, чепуха. Что тут такого страшного? Подростки грабили кондитерские с тех самых пор, как на свете появились первые и вторые. Разница лишь в том, что я совершил ограбление посреди бела дня и с пневматической пушкой.

— Гони деньги и сладости! — потребовал я, ткнув стволом «уэбли» в маленькое окошечко.

— Ты что, шутишь? — удивился парнишка-продавец.

— Сейчас узнаешь, черт побери, шучу я или нет! Заполняй доверху, иначе разнесу череп! — Я сунул ему в руки свою спортивную сумку. — БЕГОМ!

Для острастки я пальнул в коробку с чипсами над головой продавца, а следующие десять секунд провел, бормоча «погоди-ка немного» и пытаясь перезарядить пушку. К тому времени, когда я снова пришел в боеготовность, этот говнюк уже захлопнул окошечко и нырнул под прилавок вместе с моей сумкой.

— Открывай, ублюдок! Открывай немедленно! — рычал я, но ожидать, что в ближайшем будущем продавец отреагирует на мою просьбу, не стоило. Со всех концов школьной площадки начали подтягиваться привлеченные шумом ученики.

— Шухер, преподы! — крикнул мне Денни, я запихал пушку в карман и вскочил на багажник его велика.

В следующий миг мы уже мчали через автостоянку к воротам, а за нами гнались с полдюжины старших учеников. Самый быстрый был на расстоянии всего десяти футов, но сразу за школой дорога круто уходила вниз, и я знал, что мы сумеем оторваться.

Мы с Денни специально оделись в наглухо застегнутые куртки, глаза и носы спрятали под масками для подводного плавания, а велик умыкнули из-под навеса, так что доказательств нашей причастности к ограблению не существовало, разве что спортивная сумка с моей фамилией и адресом. За исключением этой мелочи, мы были чисты.

К несчастью, куртки, застегнутые до самых носопырок, и маски для подводного плавания несколько ограничивают обзор, а Денни и в лучшие времена нельзя было назвать водителем экстра-класса, поэтому наша гонка завершилась вполне предсказуемо: мы с разгона врезались в столб школьных ворот и очутились на земле, а велосипед, сверкая спицами, рухнул на нас сверху.

В следующий миг нас накрыли преследователи, и с полдюжины крепких ботинок воткнулись мне прямо в пах.

— Прекратить драку! — раздался голос мистера Далглиша, преподавателя по металлообработке. — Поставьте обоих на ноги и снимите с них капюшоны.

Чтобы отодрать молнию от ворсистой подкладки моей куртки, учителю пришлось послать за пассатижами, и — вуаля, грабители школьной кондитерской наконец были разоблачены.

— Деннис Герман и… ты кто такой? Как тебя зовут?

— Уэйн Банстед, — буркнул я, и толпу оргазмирующих наблюдателей облетел мощный вздох изумления.

— Разумеется, кто же еще, — сурово произнес мистер Далглиш, скорее для себя, чем для остальных. Ясный пень, еще три секунды назад он и понятия не имел, кто я такой. — Вы оба, марш к директору!

Над толпой снова пронесся вздох, на лицах моих однокашников застыл благоговейный ужас. Ей-ей, стоило попасться хотя бы ради того, чтобы увидеть их обалдевшие физиономии. Выражение шока, правда, улетучилось, когда Денни вдруг разревелся и свалил все на меня.

— Он меня заставил… Я не хотел, я ничего плохого не сделал, — завыл он, отчего изумление толпы сменилось злорадным хохотом.

В бешенстве я выхватил из кармана пистолет и наставил дуло на Денни.

— Ах ты, грязный стукач! На, получи! — заорал я и пальнул ему в грудь. Пулька отскочила от куртки, Денни жалобно взвизгнул.

— Сдать оружие, — раздраженно скомандовал Далглиш, забрав у меня пушку, и мы с подельником отправились прямиком в былинный эпос четвертых классов.

Потом мне доводилось слыхать о наших с Денни подвигах от людей, которых на месте событий не было. В этих легендах я неизменно выглядел намного круче, чем в жизни, поэтому никогда не пытался уточнить, как все произошло на самом деле. (По одной из версий, мой пневматический пистолет превратился в дробовик, которым я снес башку первокласснику. Охренеть.) Могу лишь сознаться, что мой рассказ наиболее близок к действительности и что я до сих пор смеюсь, вспоминая тот случай.

Наябедничав на меня директору, Денни отделался трехнедельным отстранением от учебы и четырьмя неделями задержаний в классе. После этого я не видел его три года, за которые он успел обзавестись аттестатом о среднем образовании, получить работу в универсаме «Гетуэй», а также обрюхатить какую-то страшненькую девицу.

Я не держал зла на Денни за то что он повесил все на меня, ведь я был явным козлом отпущения, к тому же терпеть не мог школу, и, по большому счету, его признания ничего не меняли. По-настоящему меня взбесила его ложь. Денни врал всем и каждому, что сдал меня только потому, что я, мол, первый на него настучал. Полная брехня.

Я возненавидел этого засранца всеми фибрами души, порвал с ним отношения (представляю, как сокрушались его родители) и по сей день не могу простить ему такой подлости.