Книга Месть в три хода - Ирина Волкова

Деловое предложение Глушко-Бриали в первый момент слегка меня озадачило. Как выяснилось, ей пришла в голову гениальная идея написания трехтомного фантастического триллера в стиле "Космических войн" с той лишь разницей, что основные события должны были разворачиваться не в космосе, а на Земле.

Паскудные марсиане, объединившись с не менее гнусными биороботами из созвездия Тау-Кита и Единым Венерическим Альянсом (в смысле — с планеты Венера, венерические заболевания тут абсолютно ни при чем) собирались спровоцировать на нашей планете чудовищную всемирную катастрофу, спасти человечество от которой должен был мужественный сыщик Гав вкупе с энергичной, хотя и несколько стервозной блондинкой по имени Стелла.

Задумка межпланетной заварушки была столь грандиозной, что сама Аглая ее бы не потянула, а, поскольку я в своих книгах продемонстрировала некоторое знание боевых искусств, она предложила мне писать батальные сцены, погони, рукопашные разборки и прочие эпизоды, связанные с агрессией и насилием. Все это, разумеется, при условии, что я продемонстрирую готовность и умение работать в команде, а также буду выполнять задания точно в намеченные сроки.

Я дипломатично ответила, что литературной деятельностью зарабатываю на жизнь, и если за описание венерическо-таукитянского мордобоя получу устраивающий меня гонорар, то вполне готова выполнять работу в намеченные сроки, а работать в команде я, вроде бы, умею.

Новое послание Глушко-Бриали не только озадачило меня, но и восхитило, ибо из него следовало, что фантастику, в отличие от детектива, не опубликует ни одно издательство, так что на гонорар, в данном случае, рассчитывать не приходится.

Повторно перечитывая письмо Аглаи (на случай, если я чего-то недопоняла), я испытала прилив восторженных чувств. Если по части мужской красоты мои вкусы были вполне стандартными, то в отношении человеческой психики все обстояло в точности до наоборот. Экзотичные и неординарные личности притягивали меня столь же неотвратимо, как обезьяноподобный сыщик Гав длинноногих сексуальных блондинок.

Мой повышенный интерес к чудакам, эксцентрикам и оригиналам был вполне объясним: любой подобный субъект — это истинный клад для писателя. Понаблюдаешь за ним с недельку — глядишь и материал для книги готов, даже придумывать почти ничего не надо, а в качестве дополнительного удовольствия всегда найдется, о чем посплетничать с друзьями.

Женщина, предлагающая совместно написать трехтомный фантастический триллер, заранее зная, что его никто не напечатает, обещала быть весьма неординарной личностью, и душа моя возликовала в предвкушении нового восхитительного знакомства.

Аглая не обманула моих ожиданий. Запатентовав идею инопланетно-земной заварушки, она принялась активно предлагать ее для фильма как французским, так и голливудским кинокомпаниям, подробно описывая в адресованных мне е-мэйлах подробности своей бурной деятельности.

Дама она была эмоциональная, и то взлетала ввысь на крыльях надежды, то наоборот, отчаивалась и опускала руки, прежде, чем снова безоглядно вознестись ввысь. Писала Аглая живо и пространно, к тому же отличным языком, так что послания ее доставляли мне немало удовольствия.

Публиковалась Глушко-Бриали под псевдонимом Аглая Стрельцова. Получив ее первое письмо, я отправилась в "Дом книги" на Новом Арбате, где обнаружила целых девять детективов Стрельцовой, которые тут же и приобрела.

Фотографии на обложках книг изображали постриженную "под пажа" брюнетку с излишне крупными, но вполне приятными чертами лица. Край чуть тяжеловатого подбородка был прикрыт кистью руки с манерно отставленным в сторону мизинцем. Между указательным и средним пальцами дымилась зажженная сигарета.

Из сопровождающего снимок текста следовало, что Аглая Стрельцова закончила факультет журналистики Московского университета, некоторое время была литературным критиком, а после переезда во Францию стала писать в жанре детектива.

Вернувшись домой, я забралась на тахту вместе с книгами, чашкой чая и коробкой датского печенья. Взволнованно принюхиваясь, вслед за мной на кровать запрыгнула Мелси — любимый черный терьер.

Не зная, с какой книги начать, я разложила перед собакой девять романов Стрельцовой и предложила ей указать на тот, что больше понравится.

Равнодушно обнюхав явно несъедобные предметы, Мелси зевнула и положила лапу на изображение мрачного брюнета, вооруженного здоровенным длинноствольным пистолетом. Как выяснилось впоследствии, этим брюнетом был знаменитый сыщик Гав.

Выбранная терьером книга порадовала хорошим литературным языком, да и интрига оказалась грамотно построенной и весьма занимательной. Чтобы как следует пощекотать читательские нервы, Стрельцова вставила в сюжет аж восемь сцен изнасилования, любовно выписанных самым наидетальнейшим образом — с чувством, смаком и недюжинной фантазией.

На мой взгляд, с насилием Аглая немного перебрала, но, с другой стороны, народ падок на "черную клубничку" — не зря же Интернет на 80 % забит порнографией, причем сцены сексуальной агрессии пользуются особым спросом.

В следующем детективе Стрельцовой, вопреки моим ожиданиям, оказалось всего четыре изнасилования, впрочем, их дефицит с лихвой компенсировался добрым десятком тщательно описанных сексуальных сцен, опять же весьма неординарных.

Тут, самым неожиданным образом во мне проснулся исследовательский интерес. Я решила составить статистику изнасилований в детективах Аглаи, а заодно выяснить, сколько новых способов насилия над женщиной можно изобрести — к чести Глушко-Бриали надо было отметить, что всякий раз она придумывала нечто новенькое и забористое.

Если бы я читала детективы Стрельцовой не подряд, а с промежутком в пару-тройку месяцев, когда первое впечатление подзабывается, а сюжет успевает стереться из памяти, общее впечатление о ее творчестве, наверняка, оказалось бы иным.

Проблема заключалась в том, что, "проглатывая" одну за другой книги какого-то автора, неизбежно начинаешь замечать его "мании", повторяемость тем и приемов, которой в той или иной степени грешат все писатели без исключения.

"Пунктиком" Стрельцовой, несомненно, были изнасилования, причем в максимально извращенной и экзотической форме. Охваченная исследовательским интересом, я читала отчаянно, как камикадзе, желая убедиться в том, что предчувствие меня не обмануло, и навороченные сцены сексуальной агрессии я обнаружу во всех без исключения детективах.

Последнюю книгу я "добивала" в состоянии жуткого стресса: до конца оставалось не больше пятидесяти страниц, а на честь героини (как всегда — роскошной длинноногой блондинки) никто до сих пор толком не покушался. Неужто я ошиблась, и Стрельцова ограничится одними эротическими сценами?

То, что влюбленный в героиню сотрудник спецслужб приковывал ее против воли наручниками к кровати, по несколько часов возбуждал экзотическими ласками, а потом по вредности характера не трахал, изнасилованием можно было бы считать разве что с очень большой натяжкой, — скорее это было нечто вроде анти-изнасилования.