Книга Тринадцатая ночь - Алан Гордон

Поселение наше находилось не так уж далеко от проторенных дорог. Строго говоря, одна такая дорога шла немного южнее через лес, укрывающий нас от мира. Мы обитали в ущелье в отрогах Доломитовых Альп, и любому страннику пришлось бы сильно отклониться от своего пути, чтобы отыскать нас.

Много веков назад наша гильдия без лишнего шума приобрела эти земли на средства, накопившиеся благодаря нерегулярным вкладам своих же членов и случайным завещаниям некоторых благодарных покровителей. Здесь было вполне достаточно сельскохозяйственных угодий и горных пастбищ, чтобы мы могли поддерживать наше существование, не слишком завися от торговли. В деревне имелся перекресток, вокруг которого сосредоточилось несколько лавок — в них трудились колесный мастер, плотник да аптекарь — и трактир, заведение первостатейной важности. Я направился к северу от него, туда, где находился сам Дом гильдии, большое нескладное строение, примыкающее к западному склону невысокой горы. Воздвигнутое несколько столетий назад, оно успело разок-другой сгореть дотла, несколько раз отстраивалось заново, увеличиваясь в размерах, и в итоге даже наши летописцы не смогли бы сказать, сохранилось ли в нем хоть что-то исконное. В главном зале, возвышавшемся метров на пятнадцать, обычно проводились учебные занятия и представления. За ним располагались спальные помещения, а справа от него — конюшня. Порой после вечернего кутежа кое-кто из нас сбивался с правильного пути и ночевал в стойлах.

Когда я вошел в главный зал, брат Тимоти проводил занятия по жонглированию. Новички с восторгом смотрели, как он подбрасывал в воздух четыре дубинки, постепенно усложняя способ жонглирования. Мне казалось, он не заметил меня, но, когда я проходил шагах в двадцати от него, одна дубинка будто бы случайно полетела мне в голову. Я машинально схватил ее и отправил ему обратно. Но ко мне тут же прилетела вторая, потом третья, и не успел я опомниться, как мы уже работали с ним на пару.

— На двух жонглеров должно приходиться как минимум шесть дубинок, — сказал брат Тимоти и, не прерывая жонглирования, ловко добавил еще две. — Все очень просто: вы делаете бросок не вверх, а вперед и ловите тоже не сверху, а спереди. Нужно одинаково тренировать обе руки…

Бросаемые дубинки перемещались справа налево и наоборот, и я с трудом успевал возвращать их.

— Теперь добавим седьмую…

— Подожди! — завопил я, но его помощник уже подкинул ему очередную дубинку, которая сразу же по идеальной дуге полетела в мою сторону.

— Главное — поймать ритм, — хладнокровно продолжал Тимоти. — Научиться чувствовать все семь дубинок разом, не деля их на пары и тройки. Тогда дело пойдет гладко. Ты не согласен, Теофил?

Недавно выпитое свежее пиво начало увлажнять мой лоб.

— Я привык воспринимать семь как восемь без одной, — пропыхтел я, слегка сбиваясь с ритма.

Тимоти неодобрительно покачал головой.

— Вы заметили его ошибку? Он потерял ритм, и ему приходится частить, чтобы постоянно удерживать дубинки в воздухе. Но раз уж он предпочитает жонглировать восемью…

— Я так не говорил… — начал я, но восьмая дубинка уже летела ко мне.

Я двигался со всей возможной быстротой, однако каждый раз, ловя дубинку, был на волосок от неудачи. Чтобы сбить Тимоти, я делал броски под разными углами, но Тимоти уверенно ловил дубинки и все быстрее швырял мне обратно.

— Теперь вступает девятая, — сказал он, скидывая сандалию и ловко подбрасывая дубинку ногой.

— Я не смогу работать с девятью! — взмолился я, но было уже поздно.

В отчаянии я подбросил две дубинки вверх над собой, одну отправил обратно к Тимоти, одну перебросил из левой руки в правую и поймал одну освободившейся левой рукой. Это означало, что шестая дубинка, брошенная особенно сильно, попала мне прямо в челюсть. Я споткнулся и упал назад, и остальные дубинки, к моему смущению, посыпались на пол.

— Да, ты прав, девять тебе не по зубам, — заметил Тимоти под смех учеников.

С превеликим достоинством я поднялся на ноги, шагнул вперед и тут же вернулся в лежачее положение, словно опять поскользнувшись на дубинке. Когда смех стал еще громче, я использовал инерцию падения и ловко сделал несколько кувырков, завершив их стойкой на руках. Все зааплодировали мне, уразумев, что второе падение было намеренным.

— На будущей неделе Теофил устроит нам блестящую демонстрацию дурацких падений, — объявил Тимоти, когда я встал на ноги. — А если кто-то угостит его выпивкой, то увидит их в любое угодное ему время.

— Сердечно благодарю любезную публику, — напыщенно произнес я и взмахнул шарфом. — А теперь я оставляю вас в умелых и ловких руках брата Тимоти.

Неприметная деревянная дверь привела меня в кладовую. Я зажег свечу и, отодвинув в сторону стенную панель, спустился по лестнице, уходившей в толщу горы, к которой пристроился Дом гильдии. Грубо вырубленный сводчатый туннель протянулся в скальной породе метров на сто пятьдесят, заканчиваясь в монастыре на восточном склоне. Я пошел по нему, время от времени пригибаясь, поскольку его сооружали люди явно ниже меня ростом. В конце туннеля я открыл дверь и, пройдя по коридору, добрался до обители отца Геральда.

— Заходи, — отозвался он на мой тихий стук.

Отец Геральд при свете свечи тщательно изучал ворох пожелтевших документов. Множество других бумаг заполняло полки, протянувшиеся вдоль стен. Все документы были разложены по системе, ведомой лишь одному отцу Геральду. Никто не знал его истинного возраста, хотя все признавали его старшинство. Судя по теперешнему виду, он мог быть современником тех старателей, что вырубили подземный ход, по которому я прошел.

— Теофил, ты-то мне и нужен, — сказал он и махнул узловатой рукой в сторону скамьи. — Спасибо, что избавил меня от необходимости посылать за тобой. Садись, сынок, садись. Ты пришел сообщить мне о смерти герцога Орсино.

— Вы держите в трактире своих шпионов? — спросил я, усаживаясь.

— Да, но они здесь ни при чем. Просто так случилось, что этот посланец сначала забрел с новостями в Дом гильдии. В поисках Фесте. Представляешь себе?

— Представляю.

Отец Геральд пристально взглянул на меня и спросил:

— Ну и каковы твои предположения насчет того, зачем ты мог кому-то понадобиться?

— Затем, что убили герцога Орсино.

— Допустим, хотя посланец этого не говорил. Но допустим. Ты подозреваешь того самого Мальволио?

— Естественно. Кого же еще?

Отец Геральд сверкнул на меня глазами.

— Кого еще? Неужели ты думаешь, что ни у кого больше не было иных причин для убийства Орсино?

Он жестом пригласил меня к столу и вытащил географическую карту. Не жди ничего хорошего, если ирландский священник берется за карту.

— Орсино, Орсино, — пробормотал он.

— Побережье Далмации, южнее Зары, севернее Спалато[1], — услужливо подсказал я.