Книга Тайга и зона - Александр Бушков

Карташ пожал плечами.

– Насколько я понимаю, на такую почётную должность –пахан зоны – у них назначают. А дисциплинка у них почище нашей будет.

– Это верно, – поддержал его прапорщик Алексеев,обстоятельно, как какой-нибудь мастеровой из советских фильмов про пролетариати революционеров, отряхивая буденовские усы от пивной пены. – Раньше, чемего к нам доставили, пришла малява, что пахан едет, мне один «казачок»стуканул. Значит, всё было решено, договорено и согласовано. А комупаханствовать в наших краях, это у них определяет шантарский сход, я вам точноговорю. Ну а уж сделать так, чтобы пахана отправили на нужную зону, это пустяк,о котором даже говорить смешно. И кто ж попрёт против решения схода, какойтакой самоубийца? Значит, примут нового без шума и пыли, никаких усиленныхдежурств нам не грозит. Вот, помню, в семидесятых…

– Да погоди ты со своими байками, – перебил егокраснолицый капитан Петрович – из той категории российского офицерства, котораязовётся «вечный капитан». – Во, бля, как у тебя всё гладко. Разве всегдатак проходило? А прежний пахан, Баркас этот? Он что, сам слезет? Да никогда. Адвух царей на троне не бывает! Неет, товарищи офицеры, яйцами чувствую, бытьбольшой буче. Чё, сам не чуешь – назревает чёто. Ох, бля, назревает… Видал, какзыркают? Только отвернись, пику в печень получишь – и никто не узнает, гдемогилка твоя… – И Петрович горестно обмакнул губы в пивную пену.

– А что это за Пугач, чем известен? И по какой статьезагреметь умудрился? – спросил молодой прапорщик Богомазов, на миготвлекшись от ритуального процесса смешивания русского народного коктейля«ёрш».

Ответа Карташ не дождался. Он направился к стойке за своимпивом, до которого, вот счастье, дошла наконец очередь.

– Здоровки будь, командир… – раздался за спинойголос. Щурясь от беломорного дыма, на Алексея смотрел Егор Дорофеев.

Карташ догадался, что тот специально выскочил из малого зала– дабы перехватить его у стойки.

– Здорово, – он отставил кружки на залитый пивомподнос. – Ну и как оно?

По азартно горящим глазам, по возбуждённо-испуганному видуКарташ понял, что Егору не терпится поделиться информацией. Неужелидействительно нашёл?..

– Для тебя есть кое-что. Это я скажу… ого-го, –Дорофеев интригующе подмигнул. И добавил, понизив голос:

– Пойдём, прогуляемся до ямы…

Карташ кивнул, хлебнул пивка на дорожку, отставил кружки накрай стойки, и тут Егор, видимо, не в силах удержать в себе информацию,чесавшую язык, прошептал:

– Я был там…

– Пойдём, пойдём, – поторопил Карташ.

– Гляди, прокиснет, – кинула ему вдогон Любка.

Они вышли на крыльцо. Июльские сумерки были уже на подходе,вот-вот и окончательно стемнеет, сейчас вся округа плавала в сплошь фиолетовыхтонах – этакие кратковременные переходные колоры любят подкарауливать,специально выбираясь с мольбертами на плэнер, художники-пейзажисты. Тут женакинулись голодные таёжные комары, которые, по крылатому выражению прапорщикаЛомакина, запросто могут унести в зубах кусок сахара со стола и которые, поощущениям самого Карташа, того же пейзажиста вмиг растерзают на кровавыелохмотья – мажься репеллентом не мажься.

К яме, сиречь к местному писсуару, служившему также икомпостной кучей, они сворачивать не стали. Туалет, типа сортир, тоже имелся,но нужник служил женским туалетом, а при той простоте нравов, что имела местобыть в Парме, мужикам даже в голову не приходило усложнять себе процедуру. Онипросто обошли кафе и устроились с обратной стороны, на бревне-завалинке.

– Я был там, – повторил Егор. – В Шаманкиноймари…

– Рассказывай, – подбодрил Карташ.

И почувствовал знакомый азарт: чутьё в который раз неподвело его. По крохам собираемые сведения, видимые свежим глазом несуразностивокруг Пармы, случайно обронённые словечки, местные байки и сказки – и вотголоволомка постепенно выстраивается, выстраивается, мать её…

– Ну это… Вышел к болоту. А болото, прикинь, колючкойогорожено, что твой зоопарк. Болото – колючкой, а?! Ну-у, я тебе скажу, её тамнаворочено. Три ряда, в высоту метра полтора. Типа как на линии этого, которыйфинн, Манеберга, всё так же было опутано…

– Маннергейма. Ну? Что дальше?

– Один чёрт, всё равно жиды и тот, и этот… Дальшедумаю, как быть. С дерева на дерево перемахнуть, как белка, или сухостоянавалить побольше и перебраться по нему, как по мосткам? Как-то не в любовь, втопи-то рыло совать. Да и боязно, а вдруг звоночки электронные какие пойдут.Лучше уж вовсе не соваться. Ну-ка, думаю, пройдусь вдоль, погляжу, что и как. Ив натуре. Прошёл я где-то с километр и вижу там дерево упамши. Здоровеннуюсосну, видать, ветром завалило, и аккурат на колючку, она и придавила этузаразу, переходи по ней туда, как по асфальту. Самому боязно, все рассказки проэти места всплыли, как говно в проруби…

Показалось это Карташу или нет, будто легко хрустнул сучокпод чьей-то ногой? Он резко поднял руку, делая Егору знак замолчать.Прислушался… Нет, кроме глухого шума, доносившегося из пармского салуна, даобычных поселковых звуков вроде далёкого собачьего лая, чьей-то пьяной песни истука топора ничего не слышно. Ну да Дорофеев и сам охотник, лучше его,московского залётного гостя, должен слышать в ночи, а раз молчит, значит, всамом деле показалось…

– Ты потише, Егор, – на всякий случай предупредилКарташ.

– Да я ж вроде и не громко… Ну так вот, ты слушайдальше. Значит, пробрался туды, к болоту то есть. Полторы суток по ним,окаянным, петлял, пока вышел к кряжу. Чуть не потоп. А уж дальше по кряжу досамого до острова. Ночью шёл, днём отлёживался, чтоб не засекли. Ну, и дополз.Остров как остров, но тоже колючкой опутан, что твоя не скажу что. А если б неколючка, то ничего примечательного, тайга и тайга, всё то же самое как снаружи,так и вовнутрях. Звериных следов разве только меньше. А птиц как и везде,этим-то что не летаться…

– Ты давай-ка без лирики, птица-сокол…

– А если без неё, то выбрал направление и пошёл вдольэтой, второй колючки, ночью опять же. Через неё перелезать не стал, опять же –сам говорил, может, секретики какие установлены. Понятно, сторожко шёл. Чтоб насучок какой сучий не наступить, веткой не колыхнуть, сам понимаешь… А тиховокруг – ни звука, ни огонька. Этак с час, короче, гулял. Опять же тайга итайга, ни хрена интересного. Почитай, весь остров по этому, как его, поперлиметру обошёл. Потом гляжу – ручеёк, это под утро уже. Вшивенькая такаяречонка лесная, метров пять шириной, в болото втекает, кустики по берегам,плёсы. Но местами берега попадаются высокие, и скал до дури. И вот, – онпонизил голос до триллерного шёпота, – вижу откос, который река подмыла,откос поехал, вниз попёр. Причём не только край. А знаешь, как бывает, гдепочва не шибко твёрдая и больших деревьев немного? Там может сверзиться ихренова туча метров. Вот что тут и получилось. Причём, по всему видно, берегпоехал не так давно. Что я, думаешь, там увидел?