Книга Талер чернокнижника - Виталий Гладкий

Оно, конечно, можно… но за какие шиши? Всего лишь два дня назад мне пришлось отвалить такие бабки за несколько старинных монет, что на них я мог бы гужевать полгода даже за бугром. А снимать деньги со счета прежде времени не хочется – потеряю большие проценты.

В принципе, мне кое-какие денежки должны отдать в течение месяца. А если плюс к этому толкнуть еще и две-три серьезные монеты из моей коллекции, то на торжество нам вполне хватит. И даже на свадебное путешествие кое-что останется… куда-нибудь в эмираты.

Тьху, тьху, изыди, нечистый! Что за дурацкая идея!? На такой шаг я могу решиться только под дулом пистолета.

Продать монеты из коллекции! Ни в коем случае. Для меня коллекционирование старинных монет это хобби, превратившееся в образ жизни. И менять его я не намерен.

Основная часть моей коллекции перешла ко мне в наследство от деда (который при советской власти был большим ученым, академиком). А сам я уже почти двадцать лет занимаюсь собирательством металлических денег различных эпох и государств. Короче говоря, в этом деле я, как говорится, собаку съел – стал общепризнанным докой…

Ход моих мыслей нарушил грохот снизу. Мне показалось, что сосед расколотил унитаз. Это было что-то новое. Я с интересом прислушался. Но шум спустя две-три минуты прекратился, словно Хам Хамыч понял, что мешает мне сосредоточиться, и устыдился своего нехорошего поведения.

Должен сказать, что ванно-туалетные комнаты в нашем доме (а он был еще сталинской постройки) представляли собой великолепную акустическую систему. Как это могло так получиться, я не могу даже представить, но слово, сказанное шепотом в ванной первого этажа, можно было услышать на пятом.

Возможно, это было сделано с умыслом. НКВД хотело знать, что говорят ученые даже в туалете. Почему я так думаю? А все очень просто.

После смерти деда, когда я остался единственным его наследником и владельцем просторной академической квартиры в центре города (он как-то умудрился прописать меня на свою жилплощадь, что в те времена было архисложно), мои предки затеяли в дедовой квартире капитальный ремонт.

Вот тогда и вскрылось, что все комнаты были опутаны, как паутиной, тонкими проводками от подслушивающих устройств. Нашли мы и микрофоны советской поры. Они, как и провода, скрывались под слоем штукатурки.

Должен заметить, что микрофоны были выполнены на очень высоком технологическом уровне. Так сказал мой батя, который работал в каком-то засекреченном НИИ. Он в этих делах собаку съел.

Подслушивающих устройств не оказалось только в ванной и туалете. Но там они и не были нужны. Акустика комнат житейской надобности была и так совершенна. Некоторые наши соседи иногда устраивали в ванной целые концерты. Это когда нужно было высказать кому-нибудь все, что наболело, притом оставаясь инкогнито.

Представляете картину: утром ты моешься в душе или бреешься, а чей-то измененный акустикой до неузнаваемости голос кроет тебя как распоследнюю сволочь разными нехорошими словами.

Мало того, что это слышишь ты (естественно, такая «критика» не добавляет тебе настроения перед началом рабочего дня), так еще и все жильцы подъезда жадно поглощают «информацию к размышлению», чтобы потом на скамейке перед домом перемыть все твои косточки.

У баб из нашего подъезда уже выработался условный рефлекс – едва начинает бормотать ванная или туалет, как они тут же бросаются к этим «репродукторам», даже не досмотрев очередную серию какого-нибудь тупого телесериала.

Ну, ладно, это небольшое отступление. Думай, Никита, думай! Что делать? Этот извечный русский вопрос предстал передо мной во всей своей неприглядной наготе. Жениться мне не хочется – это факт. Но факт и то, что моя подружка беременна.

(А может, она берет меня на понт? Чтобы проверить мои чувства к ней. Ах, как это было бы здорово… Увы, увы… Внутри уже угнездилась гаденькая уверенность, что она сегодня откровенна со мной как никогда прежде).

Карету мне, карету!… – сказал бы известный литературный персонаж, но как можно сбежать от приватизированной недвижимости, от престарелых родителей, друзей и от своей любимой коллекции?

Человек привязан к месту проживания сотнями невидимых уз. Редко кто соглашается на добровольной основе порвать их и начать писать продолжение своей жизни с чистого листа.

Но все равно какое-то решение принимать нужно. Нужно! Плеснув в лицо холодной водой, я вышел из ванной… и увидел, что моя подружка уже стоит одетая.

– Ты куда? – спросил я удивленно.

(А внутри у меня все запело – нелегкий разговор откладывается! Завтра или послезавтра – это не сегодня и не сейчас).

– Домой, – отрезала она, подкрашивая губы перед зеркалом в прихожей.

– Не понял… Уже поздно, на дворе полночь.

– Не переживай, провожать тебе не придется… – Она окинула меня с головы до ног уничижающим взглядом. – Я вызвала такси.

– Ну, если так… Тогда это меняет дело. – Я заботливо снял пушинку с ее плеча. – Мне тоже не мешает хорошо выспаться.

– И это все, что ты хочешь сказать мне на прощанье?

– Нет, не все. Я хочу пожелать тебе доброго пути и спокойной ночи.

– Ник, какой же ты негодяй… Ну почему, почему я не раскусила тебя раньше!?

– Да, вот такое я… В общем, понятно. Я пересмотрю свои жизненные принципы, обещаю. Дай мне только срок.

– Ты снова ерничаешь. Я уже устала от твоих дурацких шуток и розыгрышей.

– Не бери в голову. Это у меня наследственное. Я весь пошел в деда. Мой дед-академик из-за одной невинной шутки по поводу советской власти торчал три года на Колыме; между прочим, вместе со знаменитым конструктором космической техники Королевым. Как это не грустно, но его спасла война. Деда изъяли из лагеря в сорок первом, и он до сорок четвертого года пахал в «шарашке» – что-то там изобретал.

– Не обольщайся. Ты не такой везучий, как твой дед. Тебя ничто не спасет от женитьбы на мне. Понял?

– Во гневе ты еще красивее, моя дорогая. Кстати, тебе эта помада идет. Цвет то, что надо. Освежающий.

– Не нужно кидать мне леща и переводить разговор в иное русло. Может, я и дурочка, но не до такой степени, чтобы не понять, куда ты гнешь. Даю тебе сутки на размышление. И ответ должен быть только положительным. Понял, негодяй ты эдакий?

– Понял, любовь моя, понял.

Я изобразил покорного ягненка, который стоял перед голодной волчицей на задних копытцах.

– Все, я убегаю – время. Целуй меня… не в губы, в щеку! Помаду размажешь. Я же сказала – провожать меня не нужно! Такси уже стоит у подъезда, а ты будешь одеваться полчаса…

Она ушла. Вскоре я услышал звук автомобильного мотора, который тут же растворился в ночной тишине.

Мне попались на глаза старинные настенные часы. Они показывали половина второго. Хорошо, что стоянка такси почти рядом с моим домом, подумал я с облегчением. Этот факт меня здорово выручил. В нашем городе вызвать ночью таксомотор – большая проблема.