Книга Товарищ Гитлер. Повесить Черчилля! - Герман Романов

Вездесущие английские истребители «Спитфайр» и «Харрикейн» жалили очень больно — каждый день сбивали кого-нибудь из неуклюжих «хейнкелей». Потери в воздухе просто огромные — состав бомбардировочной группы был сокращен чуть ли не вдвое.

— Теперь вы свое получите!

Глухая угроза, похожая на рычание голодного пса, у которого потянули из пасти заветную косточку, сама по себе несколько успокоила нервничающего пилота.

Эти чертовы радары позволяли англичанам атаковать немецкие самолеты даже в ночном небе. И пусть потери при лунном свете были на порядок меньше, чем при солнечном, но все равно мало приятного. Мысль о том, что и тебя могут сбить, и ты будешь падать в горящем самолете на землю, заостренным колом вбивалась в мозги каждого летчика.

Однако несколько часов тому назад на аэродроме раскурочили многочисленные ящики, находящиеся под надежной охраной, что не могло не вызвать самый жгучий интерес и больше недели словно магнитом притягивало внимание всех экипажей.

Они породили массу слухов — даже ходили разговоры, что в ящиках находится новейшее навигационное оборудование или новые бомбы.

Сам Леске только посмеивался, слушая досужие беседы. Во-первых, никто не станет хранить дорогостоящие приборы в штабелях, да и специалисты должны были бы немедленно начать его установку на самолеты. Но таковых в авиагруппе не появилось.

Во-вторых, бомбы, фугасные или зажигательные, слишком маленькие, а потому несерьезные — Готфрид видел, что ящик спокойно, без натуги, переносила пара солдат из аэродромной обслуги, а потому сам мучился, гадая, что в добротном деревянном чреве такое загадочное хорошо спрятано.

И велико было разочарование всех, когда в вечерних сумерках принялись доставать из ящиков пакеты тончайших полосок из алюминиевой фольги. Однако растерянность мгновенно улетучилась, когда экипажам объяснили, для чего предназначены эти блестящие, почти невесомые штуки…

— Сегодня решится все, и мы должны победить!

Леске медленно ворочал штурвалом, бросив мимолетный взгляд на море. Далеко внизу, на освещенных луной дорожках, медленно ползли вперед огромные скопища черных пятнышек, живо напомнивших собою пилоту виденных в лесу муравьев. Многочисленных, упорных!

Именно так, страшным в своей неотвратимости валом, безжалостным катком надвигался на берега Туманного Альбиона флот вторжения. Операция «Зеелеве» началась, и теперь от упорства и бесстрашия немцев зависит исход величайшей в истории битвы.

Кале

Командующий 2-м воздушным флотом генерал-полковник Альбрехт Кессельринг, задрав голову, пристально вглядывался в ночное небо, разрываемое гулом сотен моторов идущих волнами самолетов.

— Планера пошли, майн герр!

— Я слышу, Шпандель, да и вижу их, — отозвался генерал на возглас своего начальника штаба.

Действительно, он хорошо разглядел в ночном небе угловатые «Хейнкели-111», что тащили за собою на длинных тросах небольшие планеры. Для их буксировки было решено использовать фронтовые бомбардировщики, ибо транспортных самолетов «Юнкерс-52» катастрофически не хватало.

Потери этих старых надежных «тетушек Ю» в Голландской операции в мае были настолько велики, что от сего кровопускания люфтваффе до сих пор не оправились, хотя в летние месяцы приняли все возможные меры по увеличению парка военно-транспортной авиации и планеров. Численность Ю-52 так и не удалось восстановить на прежнем уровне, хотя, как сказал фельдмаршал Геринг, «раны уже зализаны».

— Твои бы слова, да…

Генерал не договорил злую фразу — хоть он и недолюбливал главнокомандующего люфтваффе, но ценил и всегда отдавал ему должное. Вот только было ошибкой так расточительно потратить в ненужных десантных операциях в Стране тюльпанов столь ценные опытные кадры пилотов ВТА и планеров, значительную часть которых составляли матерые инструктора летных училищ, привлеченных к высадке десанта.

По этому поводу командующий даже имел весьма неприятный разговор с Герингом. Нет, парашютисты и планеристы показали себя великолепно, но вот такое кровопускание просто неприемлемо, потому что если потери первых удалось восполнить, хоть и с превеликим трудом, то с опытными пилотами дело обстояло туго.

Сейчас Кессельринг истерзался душою, не находя себе места: ведь стоит ошибиться летчикам, сбросить парашютистов в другом квадрате или отцепить преждевременно планера, то все усилия и потери могут пойти прахом — воздушный десант не поддержит морской, четкий план даст сбой, и последствия будут таковы, что…

— Дас тойфель!

Генерал глухо, сквозь зубы выругался, помотав головой, как усталая лошадь, отгоняя черные мысли, и решил больше не предаваться таким терзаниям — только нервы напрасно и без толку измотать. А они потребуются в самые ближайшие часы и дни, от которых будет зависеть не исход кампании, как во Франции, а войны, ибо на кон поставлено многое!

Здесь, на своем командном пункте, на «Священной горе» у Кале, будет решаться судьба «коварного Альбиона» — если люфтваффе смогут окончательно сломить сопротивление английской авиации и захватить господство в воздухе, над сушей и над морем, то блицкриг завершен и война окончена.

О другом возможном исходе генерал сейчас боялся и подумать. Все же только его воздушный флот бросил в наступление свои полторы тысячи боевых самолетов. А ведь в соседнем 3-м флоте генерала Шперле насчитывается намного больше бомбардировщиков и истребителей!

Совместных сил вполне достаточно, чтобы через короткое время сломить упорство даже этих вечно упрямых британцев!

«Фельзеннест»

Андрей повернулся удобнее — вода укутала его своей теплотой. Хорошо лежать в горячей ванне, намного лучше, чем полоскаться в холодной воде, как сейчас уже приходится многим «гансам», если, конечно, джентльмены высадку не проспали, с них станется…

— Да уж!

Голосом незабвенного Кисы Воробьянинова произнес шепотом на русском Родионов — несмотря на горячую водицу, по телу пробежали ледяные мурашки.

Андрей представил и всей своей кожей явственно ощутил, будто сам окунулся, насколько холодны сейчас, ночью, воды Ла-Манша в первый осенний день — купаться в них не рекомендуется, очень вредно для здоровья. Особенно под градом снарядов и пуль. И, словно получив допинг от такого пренеприятного ощущения, мысли сразу потекли намного быстрее, будто вода под напором из шланга.

Он за эти лихорадочные месяцы сделал немало, но только в одном направлении — высадка на британский остров стала его идеей фикс, она забирала все его силы и помыслы.

На остальные дела, что были взвалены на него, как на фюрера Третьего рейха, Андрей, по исконной русской привычке, «забил болт» конкретно, руководствуясь нехитрым рассуждением — пусть катится все само собой, а там посмотрим, исходя из принципа, что всякая инициатива, несовпадающая с интересами руководства, наказуема.