Книга Игра по-крупному - Фридрих Незнанский

Какое-то время. Потом надоело. Не пришей ко­быле хвост. Болтаешься по странам и континен­там, отлавливая тамошних урок-террористов, а сам ловишь себя на мысли: как там дома? Как их там ловят в моей стране без меня? Сейчас приня­то валить все на русскую мафию, и многие, по­хоже, этому рады, всех это устраивает...

Наших, в малиновых пиджаках — для реноме, для паблисити, для раскрутки или для чего-то там еще... А всяких «якудзу» и «коза ностра» — для прикрытия, есть на кого валить.

Вот такой путь прошла матушка Россия в ны­нешнем столетии — от малинового звона колоко­лов до малиновых пиджаков...

— Ну что? — отвлек меня от патриотических мыслей Питер. — Берешься, нет? Ты же на Га­вайи собирался, если мне не изменяет память.

— Да, собирался, — вздохнул я, мельком взглянув на Ирину, которая хранила ледяное спо­койствие. На Гавайи или на Колыму... На Гавайи надо приготовить супругу шорты, солнечные очки, а на Колыму — телогрейку, ушанку, теплые кальсоны.

А так — без разницы. На Гавайи, кстати гово­ря, она со мной собиралась, поехала бы на Колы­му — это еще вопрос.

А я бы ее на Колыму и не взял. Она жена «важняка», а не декабриста. И нечего ей там де­лать.

— Питер, только без обиды, — сказал я. — Бе­русь, никуда не денусь. Но отпуск — за мной!

— Договорились... — В его голосе мелькнуло разочарование. — Валяй. В Гонолулу махнешь после Нового года. Могу взять тебя с собой. Я знаю там такие местечки... — Он хохотнул.

— Вот с ним и поедешь, — сказала Ирина. — А мне после Нового года отпуск никто не даст. С ним и будешь шляться по местечкам.

Я всегда подозревал, что у нее превосходный слух, но не до такой же степени. Краем глаза я заметил, как переглянулись Костя и Слава. Они ничего не слышали и были в недоумении от слов Ирины.

— Кто тебе нужен? — спросил Питер. — С кем бы ты хотел работать в паре?

Я заметил, как напряглась Ирина. Должно быть, поняла по игривому тону Реддвея, что тут не все чисто. Что кое с кем я охотнее поработал бы вдвоем, чем с прочими. Все-таки много меся­цев меня не было дома. Не может быть, чтобы, напряженно работая в команде Питера, я не об­ратил внимания на какую-нибудь красивую де­вушку.

— Мне нужен Витя Солонин, — сказал я не­сколько поспешно, пока Питер не ударился в предположения, кто мне нужен.

Питер смолк, соображая.

— Но он тоже — блондин, — заметил Пи­тер. — Пара блондинов среди миллионов жгучих брюнетов — это уже перебор. Я давно говорил, что нам не помешало бы иметь парочку арабов в нашей команде.

— Весь вопрос в легенде, — сказал я. — Пусть Солонин будет полномочным представителем международного нефтяного картеля, а я, так и быть, буду при нем советником или телохраните­лем.

— Это мне нравится, — загрохотал смехом Питер. — Представляю тебя в роли телохраните­ля при Викторе! Я-то полагал, что наоборот...

— Куда мне до него, — сказал я. — С его уме­нием ориентироваться, находить варианты реше­ний, плюс ко всему его обаяние. Кто устоит?

— О'кей, — согласился Питер. — Для Викто­ра я приберег кое-что другое, но так и быть... Что скажешь насчет Джека Фрэнки?

Я не знал, что ответить. Питер отдавал мне лучших из лучших. Наверняка он был осведомлен о важности предстоящего дела. И потому был столь щедр. И потому ждал моего звонка, пони­мая, что он непременно будет. А я еще ничего толком не знаю и не решил.

— Три блондина — уже перебор, — сказал я. — Вот если бы Гарджулло...

— У него неотложное задание.

— Представляю... — хмыкнул я. — На пару с Кати?

— У них это здорово получается. Пожалуй, это будет первая свадьба в нашей команде... О, черт, твоя жена понимает по-английски? Еще по­думает Бог знает что.

— Боюсь, что Джеку в Баку нечего делать. Компьютерная связь там на уровне эпохи дино­завров. А ноутбук у него попросту сопрут, не представляя, для чего он предназначен. Но мы должны с ним связываться, когда потребуется какая-либо информация. Пусть сидит где-нибудь поближе к информационным центрам. Хотя бы в Лэнгли.

— Кажется, все, — выдохнул Питер. — Соло­нин вылетает завтра. Тоже, как ты, будет рад возвращению в Россию, как бы там ни было плохо. Что вы за люди, русские! Чем у вас хуже обстоят дела, тем сильнее вас тянет домой. Чем больше для вас создаешь комфорта, тем больше вы страдаете по своей помойке... Удачи тебе, Александр!

Старина Питер наверняка пустил сентимен­тальную слезу. Он очень привязывался ко всем, на кого во время работы имел обыкновение орать. Я тоже привязался к нему и его команде. Но что я могу поделать, если привязанность к картофелине в мундире для меня сильнее, чем к гвардейцам в мундирах времен королевы Викто­рии.

— Вот когда ты пожалел, что заставил меня учить английский, — не удержалась Ирина. — Уж говорили бы по-русски, что ли.

— Сэр! — поднял палец вверх Слава, стараясь ее дополнить.

— Это для тебя он — сэр! — огрызнулась Ирина. — А для меня муж, который таскается невесть где и с кем в обстановке полной секрет­ности...

Она не выдержала и прыснула в кулак.

— Да ну вас! — И выбежала на кухню.

— Так что это за человек, о котором хлопочет Президент Азербайджана, и почему о нем надо хлопотать на таком уровне? — спросил я.

— Сын Президента Азербайджана, сэр, — произнес Слава. — Говорили уже.

— Слушай... прекрати, — поморщился я. — Еще раз обзовешь «сэром», обижусь.

— Ты должен вылететь в Баку уже завтра, — сказал Костя. — А сейчас мы должны поехать в их посольство, где тебя детально ознакомят с тем, что произошло. Насчет легенды для тебя и Соло­нина надо подумать. Что-то тут есть.

— А почему все-таки я, — спросил я Костю, — что у них, своих следователей нет?

— Во-первых, кланы, — ответил Костя. — Любой прокурор, любой следователь — чей-то человек. А в связи с тем что нефтяной пирог оказался донельзя жирным, борьба между клана­ми обострилась. Делиться никто не желает. Впро­чем, тебе это объяснят сегодня лучше меня.

— А во-вторых? — спросил я.

— Во-вторых, фамилия тебя подвела, — встрял Слава. — У них там усилилось турецкое влияние. Возможно, прослышав про тебя, реши­ли, что ты потомок янычаров. А что? Было дело?

— Как раз наоборот. Один мой прапрадед всю жизнь воевал с турками и любил рассказывать односельчанам об этом. Прозвище стало фами­лией. Что теперь делать?

— Это бывает, — кивнул Слава. — Но только не вздумай их там разочаровывать. Пусть дума­ют — потомок янычаров. Как Остап Бендер. Тебе же лучше. У меня, кстати, тоже история с фами­лией. Мой прапрапра... ну, словом, еще при кре­постном праве носил фамилию Князев. С такой фамилией его и продали помещику, который был всего коллежским асессором. И тот по пьянке как-то возроптал: это почему ты Князев, а я всего лишь Пристаншцев? Из грязи да в князи? Нет уж, если из грязи, то и будешь Грязнов!