Книга Язон четырех морей - Жюльетта Бенцони

«Услуги, оказанные нам при различных обстоятельствах Вами, – писал Император, – позволяют доверить Вам пост посла в Риме, где власть Ваша будет определена статьей восьмой конституционного акта от 17 февраля 1810 года. Мы надеемся, что и на этом новом посту Вы явите доказательства Вашего рвения к службе и привязанности к нашей особе…»

Нервным движением Марианна скомкала газету и дала волю охватившей ее радости. Это было гораздо больше того, о чем она только могла мечтать. Изгнание! Фуше в изгнании! Ибо сомнений не было в подлинной значимости поста посла в Риме, почетного, но не более. Наполеон решил сплавить Фуше подальше от Парижа. Что же касается причины такого решения, газета, конечно, ничего не сообщала, но внутренний голос говорил Марианне, что здесь замешаны тайные переговоры с Англией…

Другая новость, впрочем, совершенно не связанная с увольнением Фуше и помещенная достаточно далеко, чтобы читателям не пришло в голову сопоставить оба события, подтвердила ее предположение. В тот же день, когда Фуше был «облагодетельствован», в салоне известной преданностью Императору блестящей парижанки арестовали за лихоимство и посягательство на безопасность государства банкира Уврара. Марианна сразу подумала о Фортюнэ, о ее угрозах в адрес любовника из-за неприличного предложения, которое он осмелился сделать Марианне. Не по ее ли наущению арестован Уврар? В таком случае не от нее ли узнал Наполеон об английском деле? Прекрасная креолка, так же преданная друзьям, как и непримиримая к врагам, вполне способна была на это…

– Что решила госпожа княгиня? – Обеспокоенный голос Гракха оторвал Марианну от ее размышлений. После подобной новости не могло быть и речи о беззаботном, неторопливом путешествии. Необходимо ехать в Париж, и побыстрей! Лишенный поддержки, Франсис не представлял опасности. Она послала юному кучеру сияющую улыбку, первую такую радостную после отъезда из Лукки.

– Вперед, Гракх! И как можно быстрей! Надо без промедления добраться до Парижа.

– Разве госпожа не помнит, что для ее кареты больше нет почтовых лошадей?.. Если мы поедем без остановок, наши падут, прежде чем мы доберемся до Лиона, а это уж, если госпожа позволит, будет очень жаль!

– Я ничуть не желаю загнать моих лошадей, но я хочу, чтобы перегоны были по возможности длинней. Итак, сегодня мы переночуем в другом месте. Вперед!

С тяжелым вздохом Гракх—Ганнибал Пьош поднялся на козлы, развернул берлину под разочарованным взглядом хозяина гостиницы, который уже подбежал к элегантному экипажу с такой хорошей упряжкой, и, щелкнув кнутом, направил карету на дорогу в Оранж. После того как лошади Марианны подтвердили их исключительное достоинство, а Гракх такое же умение, дорожная берлина, настолько покрытая пылью и грязью, что нельзя было разобрать, какого она цвета и какие на ней гербы, подъехала поздно вечером к заставе Фонтенбло. И молодая женщина не могла удержать вздох облегчения, увидев загоревшиеся над портиками созданных гением Леду благородных павильонов фонари таможни. Наконец-то она приехала!

Радость, охватившая ее в Авиньоне и заставившая мчаться во весь опор по дороге к Парижу, по мере того как она приближалась к столице, немного поубавилась, похоже, так же, как и у всех французов. Проезжая по городам и останавливаясь в гостиницах, Марианна вскоре открыла, что почти везде ссылку Фуше рассматривали как катастрофу, не столько из симпатии к его личности, сколько из-за большой антипатии к его преемнику. Слухи ходили разные, но большинство считало, что Наполеон выслал своего министра, чтобы угодить жене, и сразу же все, кто более или менее был причастен к Великой Революции, стали опасаться и за свое благополучие, и за безопасность. Наполеон, похоже, хотел позволить «племяннице Людовика XVI» подчинить себе генерала Бонапарта. И кроме того, опасались Савари, преданного слепо своему хозяину, человека ограниченного, безжалостного и бесчестного, способного неукоснительно исполнить любой приказ, каким бы чудовищным он ни был. Особенно роялисты с ужасом вспоминали о том, что Савари практически был палачом герцога Энгиенского. Одним словом, Марианна с изумлением обнаружила, что растерянные и напуганные французы были недалеки от того, чтобы присудить Фуше диплом святого или, во всяком случае, единодушно пожалеть о нем.

«Я-то уж не пожалею о нем никогда! – решила она, со злобой вспоминая обо всем, что ей пришлось вынести из-за него. – К тому же с этим Савари я никогда не имела дела, мы даже незнакомы! Следовательно, я действительно не вижу причин бояться его назначения».

Но, несмотря на эти успокаивающие мысли, она не смогла сдержать беспокойства при виде таможенников, с особой тщательностью осматривавших ее карету.

– Могу ли я узнать, что вы, собственно, ищете? – нетерпеливо бросила она. – Не думаете же вы, что я прячу под подушками бочку водки?

– Приказ есть приказ, сударыня! – ответил жандарм, только что вышедший из здания таможни. – Все приезжающие в Париж кареты должны быть осмотрены, особенно если они прибыли издалека. Откуда вы едете?

– Из Италии! – ответила Марианна. – И я клянусь, что не везу в моей карете ни контрабанды, ни заговорщиков. Я возвращаюсь домой, вот и все!

– У вас должен быть при себе паспорт, – сказал жандарм с лукавой улыбкой, открывшей великолепные белые зубы под большими пушистыми усами, – и, может быть, паспорт, который подписал господин герцог Отрантский?

Очевидно, такие паспорта вызывали подозрения, и она благословила судьбу, сделавшую ее теперь подданной великой герцогини Тосканской. Она с гордостью показала паспорт, который ей учтиво вручил через три дня после свадьбы граф Жерардеска.

– Этот носит подпись ее императорского высочества принцессы Элизы, великой герцогини Тосканы, принцессы Лукки и Пьомбино… и сестры Его Величества Императора и Короля, как вы, возможно, знаете? – добавила она с иронией, ощущая язвительное удовольствие при перечислении всех этих пышных титулов.

Но жандарм был, видимо, непроницаем для любой иронии. При свете фонаря он с трудом читал по слогам имя, написанное на официальной бумаге.

– Мари-анна, Елиза-вета д’Ассель-на де Вилленев, княгиня Сарта… нет, Сан-та Анна…

– Сант’Анна! – нетерпеливо поправила Марианна. – Могу я продолжать путь? Я сильно устала… и к тому же начинается дождь.

Действительно, большие капли, тяжелые, как монеты, начали падать, оставляя глубокие следы в покрывавшей карету пыли. Но жандарма в треуголке это, по-видимому, ничуть не обеспокоило. Он с подозрением взглянул на Марианну.

– Вы можете сесть в карету, но не двигайтесь с места! Надо кое-что проверить.

– Хотела бы я знать, что? – возмутилась Марианна, придя в ярость, увидев, что он уходит к дому с ее паспортом. – Неужели этот тупица решил, что мои документы фальшивые?

Ей ответил старый зеленщик, остановивший свою полную капусты повозку рядом с берлиной.

– Не надо волноваться, м’дам! Так делают со всеми, и эти паразиты не дают покоя ни днем ни ночью. Придираются страшно! Вот увидите, они перепотрошат всю мою капусту, шпиона будут искать какого-нибудь!