Книга Чистильщики пустошей - Дмитрий Манасыпов

Сивый двинулся дальше, стараясь хоть немного ускориться. И совсем не замечая, как все это бормочет себе под нос ворчливым стариковским шепотом. Впереди у него было еще полторы улицы, которые он не успел обойти до темноты. Врать самому себе было бесполезно, сам виноват. Нечего было торчать в кабаке у Йода, давясь дешевым и кислым привозным пивом. Просто разболелся когда-то в дребезги размозженный сустав, который ему по крупицам собрал отрядный хирург. И именно он, вместе с теми пятью дырками, что наделали в нем гвардейцы, привел к теперешнему положению дел. Эхех, старость не радость…

Фонарщик, ворча и вороша в памяти былое, добрался до угла, откуда вынырнул патруль. Поджег первый из двух фонарей, что торчали здесь. Постоял-подумал, подпалил фитиль у второго. Язычок пламени задергался, задрожал, но в конце концов разгорелся. Это было хорошо, потому что на последнем отрезке у него оставалось всего десять штук. И все были совсем недавно собственноручно заправлены маслом под завязку, и шнуры там были новые. А значит — проблем с ними быть не должно. И на сегодня практически все, и можно будет спокойно дождаться возвращения стражи и идти с ними. Наверняка ребята Реда помогут с лестницей, что уже хорошо. Добраться бы до своей маленькой квартирки, что под самой крышей добротного каменного дома Йода, залезть под клетчатое шерстяное одеяло. И намазать бедро той мазью, что сделал аптекарский подмастерье в «Линдвурме» на прошлой неделе. Тогда его как раз прихватило, даже встать на ногу было больно. А после мази — как рукой сняло. Хорошая аптека, хоть и называется глупо и непонятно. Сивый кривовато улыбнулся, поймав себя на постоянно возникающих мыслях о том, что он неумолимо стареет. И глаза стали хуже видеть. Вон, между домами еще вчера свет фонарей давал возможность увидеть раскрошившиеся кирпичи, а сейчас только тень. Тень?!

Сивый рванул с плеча драгоценную лесенку, метнув ее в сторону темного пятна, ринувшегося к нему. Она ударилась обо что-то мягкое и тут же полетела в сторону, отброшенная мощным ударом. А за первым пятном выскочили еще два, бросились в сторону фонарщика.

«Врешь, сука, не возьмешь!!!» — Сивый оскалился, как загнанный в угол старый, но еще крепкий дворовый пес. Одним рывком выхватил револьвер, взвел курок, рванул пальцем спуск. Мощное оружие не подвело, и первая тень, уже подобравшаяся почти вплотную, с ревом ушла в сторону, покатилась по земле. Второй и третий выстрелы тоже легли хорошо, успев отбросить следующую пригнувшуюся длиннорукую фигуру. Последняя тень метнулась в сторону и сразу обратно, хитрым зигзагом мешая ему прицеливаться. Он отступал, боясь потерять ее из вида. Видел, что те, кого подстрелил, уже начали шевелиться. В голове лихорадочно билась мысль о том, что Ред с патрулем еще не ушли далеко и должны успеть на выстрелы. Но последняя фигура метнулась совсем близко, так близко, что даже в слабом свете фонарей стали видны темные провалы глаз, бледная морщинистая кожа на морде, шрамы, повсюду испестрившие ее, — и бешеный оскал острых, покрытых блестящей слюной зубов.

Сивый не выдержал и выпалил в нее оставшимися патронами. Чуть зажмурился, когда в лицо брызнуло горячим и липким. Трясущейся рукой выхватил из-за плеча длинный патрубок, по которому заливал масло в фонари. Мелькнула испуганная мыслишка: он мог забыть накачать воздуха в емкость, и ничего не выйдет. Но пальцы второй руки уже торопливо нашарили на поясе старую зажигалку с колесиком, чиркнули им, заставив маленький огонек затрепыхаться на ветру. Двое, которых он подстрелил, покачиваясь и порыкивая, уже шли к нему. Неуверенно, но неумолимо. Третья тварь не двигалась, раскинувшись на потрескавшемся асфальте… А Реда и парней даже не было слышно. Фонарщик вскинул длинную металлическую трубку, быстро открутил краник подачи жидкости и поднес зажигалку к соплу.

Тьма озарилась рыжим светом от бьющего из трубки буйного пламени. Твари отшатнулись. Сивый успел разглядеть первого: сутулая костлявая тварь, еще одетая в остатки полусгнившей рабочей робы, длинные лапы с суставчатыми пальцами, украшенными когтями. Лицо, которое показалось почему-то знакомым, лицо, ставшее страшной мордой подземного хищника. Сердце в груди забилось еще быстрее, хотя, казалось бы — куда быстрее? Ох, и не врали старики старатели, говоря про Подземное лихо, ох не врали.

Он шагнул вперед, стеганув огненной плетью тварь, в которой заметил что-то знакомое. Та истошно завизжала, превратившись в движущийся факел. Вторая метнулась в сторону, уходя от поражения импровизированного огнемета. Это было плохо, потому что и масло в металлической фляге может загореться. Да и воздух, который он в нее дома накачивал ручным насосом, скоро должен был закончиться. А тогда все, конец. Сивый торопливо шагнул вперед, стараясь подловить ночного охотника. Ему было очень страшно, но старик, еще три года назад бывший крепким и совсем еще молодым мужчиной, хотел достать тварь. Это был бой, возможно, его последний бой. И он не собирался проигрывать. А значит — вперед, Вольный боец, вперед!!! Ты один на один с врагом и помощи нет! «Одни против всех», — было вышито на знамени каждого из отрядов, и этот девиз Сивый запомнил навсегда.

Правый бок и руку обожгло горячим, но сначала фонарщик даже не понял того, что случилось. Перестал бить факел, тварь дернулась к нему, целая и невредимая. Правой рукой он хотел достать с поясных ножен старый верный тесак, но руки не было. Из плеча прямо в лицо ударило несколько струек крови, и все. А потом его снесло в сторону мощным ударом, шмякнуло о потрескавшуюся стену и выбило дух.

Он проморгал тех из них, что зашли со спины, забыл про тыл… Твари брезгливо отшвырнули трубку со шлангом, принюхиваясь к запаху крови. Они подходили все ближе, настороженно и опасливо. Сивый видел их странно выгнутые в коленях ноги, жадновбирающие воздух широко вывернутые ноздри и нетерпеливо подергивающиеся узкие губы, за которыми прятались частоколы зубов. Наверное, только перед смертью и в почти полной тьме можно вот так четко видеть то, что убьет тебя. Наверное… А ему хотелось провалиться в забытье, очень хотелось. Но вместо этого — пришла только страшная боль…

* * *

Когда задержавшаяся в подвальном кабачке группа Реда добралась до переулка, один из патрульных, не выдержав, ушел в дальний угол, где его долго и мучительно рвало. Ред, всхлипнув, присел на корточки рядом с тем, что осталось от неплохого парня, которого все знали как Сивого и никогда не задумывались над тем, как же его зовут на самом деле. Посмотрел на два тела, лежащих рядом: одно с размозженной головой и второе, почти полностью обугленное, и заплакал. Почему? Может, от стыда, а может, от страха. Кто знает?

Глава первая

ГОРОД, ЕНОТ И ЧИСТИЛЬЩИКИ

…И есть люди, стадо пастыря Небесного.

А среди них есть Воины, стоящие наособицу.

Но если кто изрекет: бо возвышаются они над людьми,

То тот да неправ будет, ибо и Воины есть люди,

Но стоящие особо. И не каждый с оружием — есть Воин.

Книга св. Мэдмакса (апокриф)

Енот маялся в карауле, стоя на вышке у городских ворот. Именно маялся, потому что ненавидел торчать здесь, на верхотуре, продуваемой со всех сторон. Если на любом другом посту ему было относительно неплохо и уютно, то здесь он изнывал каждую минуту. Да что там — каждую секунду. Ну, скажите, пожалуйста, неужели пограничники пропустят кого к городу и не предупредят? Так что за смысл торчать на этой треклятой вышке, а? Если на соседней, точно такой же, стоит еще один караульный? Другое дело, что в его смену там неизменно был Рыжий, который сразу засыпал и которого никто за это не дергал. Ну, конечно, по сроку службы положено. А он теперь и не вздумай присесть на продавленную седушку, что стояла на какой-то пластиковой емкости в углу насеста. Не приведи господи, старший капрал Штырь увидит отклонение от устава караульной службы. Тогда пиши пропало, наряды обеспечены. Эх, гребаная жизнь!