Книга Бесконечная любовь - Кэндис Кэмп

— О, зрелище действительно дорогого стоит! К тому же, насколько можно судить, в Уиллоумире нашлись приятные развлечения. Ума не приложу, почему никогда не попадаю туда в нужное время?

Уиллоумир. Так называлось фамильное поместье семьи Шарлотты, расположенное всего в нескольких милях от Холстед-Хауса. В детстве Вивьен часто гостила у дяди и тети — тогда-то и родилась дружба. Со временем просторный старинный дом перешел к кузену Шарлотты, девятому графу Стьюксбери, и весьма приглянулся его американским кузинам. Четыре сестры приехали в конце прошлого сезона. Все они носили цветочные имена, но на этом сходство с нежными эфемерными созданиями заканчивалось. Чересчур смелые манеры и несдержанность в речи ясно свидетельствовали: появляться в высшем лондонском обществе сестрам пока рано. Именно поэтому граф поспешил перевезти кузин в Уиллоумир, где можно было спокойно и обстоятельно заняться подготовкой к дебюту.

Как и Шарлотта, Вивьен тоже нашла девушек оригинальными и очаровательными. Конечно, предстоящее появление сестер Баском в свете требовало немалой работы, и она с удовольствием согласилась опекать юных американок. Пребывание в доме дядюшки затянулось, и за это время учительница и ученицы успели по-настоящему подружиться и сблизиться.

Сейчас, вспомнив бесконечные приключения прошлой осени, Вивьен от души рассмеялась.

— Где бы ни оказались сестры Баском, неожиданные события сразу начинают сыпаться, как из рога изобилия. Если не нападают похитители, то небо посылает французских воздухоплавателей. Право, после нескольких месяцев в обществе твоих родственниц жизнь в Марчестере показалась пресной.

— Признайся, чего не хватало больше: бесконечных эскапад Камелии и Лили или перепалок с графом Стьюксбери?

В глазах Шарлотты зажегся озорной огонек.

— Стьюксбери? — поморщилась Вивьен. — Вот еще! Неужели можно скучать по его язвительным замечаниям?

— Мм… если не ошибаюсь, всего лишь несколько месяцев назад ты призналась, что когда-то была неравнодушна к Оливеру.

Вивьен слегка покраснела.

— В четырнадцать лет! О Господи! Уж не думаешь ли ты, что я до сих пор питаю… нежные чувства?

— Нет-нет, ничуть. Если бы мужчина тебя заинтересовал, ты непременно пошла бы в наступление.

Вивьен задумчиво склонила голову.

— Да, наверное… если бы такой мужчина существовал в природе. Следует признать, что Стьюксбери красив. Этого у него не отнять.

— Разумеется, — сдержанно кивнула подруга.

— Ни в лице, ни в фигуре невозможно найти даже самого маленького изъяна.

— Совершенно верно.

— Он умен, хотя нередко нарочно высказывает ложные идеи. Отлично держится в седле. Прекрасно танцует.

— С этим не поспоришь.

Глаза Шарлотты смеялись, хотя губы оставались плотно сжатыми.

— Не сомневаюсь, что стремящиеся замуж молодые леди осаждают его не меньше, чем моего брата.

— Мм…

— Но лично я замуж не спешу. И не настолько глупа и наивна, чтобы предположить, что между Стьюксбери и мной возможны романтические чувства.

— И все же трудно не заметить, что в те минуты, когда вы с кузеном Оливером в очередной раз скрещиваете мечи, оба выглядите абсолютно счастливыми.

Вивьен едва заметно улыбнулась.

— Порой словесные баталии бывают забавными.

— Даже несмотря на твою к нему антипатию.

— Никакой антипатии нет, — тут же возразила Вивьен.

— Разве?

Во взгляде Шарлотты сквозило лукавство.

— Конечно, нет. Больше того, в случае крайней необходимости я обратилась бы за помощью именно к графу. — Она помолчала и ворчливо добавила: — Хотя потом он, конечно, ни за что не упустил бы случая объяснить, какая я глупая и беспомощная.

Шарлотта усмехнулась:

— Это точно.

— Но разве можно нас объединять, пусть всего лишь мысленно? Масло и вода никогда не смешиваются.

— Грустно слышать такое сравнение. В нынешнем сезоне вам придется много общаться, ведь ты опекаешь Лили и Камелию.

— Вряд ли возникнут проблемы. — Вивьен беззаботно отмахнулась. — Скорее всего, Стьюксбери, как обычно, просидит всю зиму в своем поместье, а в Лондон и носа не покажет.

— Не стала бы надеяться на столь простое решение, — сухо заметила Шарлотта, взглянув через плечо подруги.

А в следующее мгновение глубокий бархатный голос произнес:

— Леди Вивьен. Кузина Шарлотта.

Лицо леди Карлайл внезапно вспыхнуло, а ладони, напротив, покрылись холодным потом.

— Стьюксбери.

Стьюксбери целеустремленно прошел по залу — высокий, подтянутый, в строгом черном костюме и ослепительно белой сорочке, консервативно украшенной на груди оборками. Безупречный шейный платок был завязан лаконичным узлом и заколот золотой булавкой с ониксом. Все строго: не в авангарде моды, но и никоим образом не в арьергарде. Костюм прекрасно скроен и сшит из превосходной ткани, но без намека на экстравагантность или рисовку. Густые темные волосы коротко подстрижены — скорее ради удобства, чем в погоне за стилем. В отличие от классически правильных черт брата Фица лицо графа — спокойное и мужественное — не претендовало на безупречность, но, как справедливо заметила Вивьен, Оливера смело можно было назвать красивым мужчиной.

Едва войдя в зал, он увидел кузину и леди Карлайл. Впрочем, не заметить Вивьен было невозможно: черное бархатное платье впечатляюще контрастировало с молочно-белыми плечами и стройной шеей, а огненно-рыжие волосы пылали, словно факел.

Да, в этом и заключалась одна из многих раздражающих черт невыносимой особы: она никогда не терялась в толпе, никогда не появлялась в комнате незаметно. Всегда властно, во всеуслышание заявляла о своем присутствии. Граф направился через весь зал, по пути размышляя, каким образом дерзкой моднице удалось сделать черное бальное платье столь элегантным и в то же время столь откровенно соблазнительным. Вивьен Карлайл неизменно проявляла безупречный вкус и представала непогрешимо стильной — истинной леди, но в то же время всегда таила загадку, секрет, намек на запретную страсть. Оливер не знал, в чем заключается волшебство: то ли в медленной, словно неуверенной улыбке, то ли во внимательном взгляде зеленых глаз. А может быть, виноваты нежные завитки на шее? Или манера держаться — мягкая и в то же время свободная, уверенная, без намека на застенчивость или скованность.

Как бы там ни было, а Оливер никогда не сомневался, что лишь мертвец мог бы смотреть на леди Карлайл, не представляя ее в собственных жарких объятиях, не мечтая ощутить шелковистую гладкость кожи. Сам он не раз ловил себя на подобных мыслях — при том, что должен был бы проявить особую устойчивость к чарам красавицы: он знал ее с детства — угловатой, неловкой, смешливой озорницей с толстыми рыжими косами. Приезжая на лето из Оксфорда, граф постоянно натыкался на проделки Вивьен, и по сей день неугомонная соседка сохранила редкую способность вызывать мгновенные вспышки раздражения. Одному Богу известно, с какой стати он согласился доверить ей заботу о своих американских кузинах. Какое бы исключительное положение в свете ни занимала леди Карлайл, ежедневное общение казалось неоправданно высокой ценой за покровительство.