Книга Ткач Кошмаров. Книга 1 - Юрий Розин

даже глаза закрыл, чтобы не видеть разъезжающуюся картинку, когда мои глаза выскочат из орбит после удара виском об угол стола. Но за мгновения до смерти меня поймали, обхватив за грудь.

— Боишься моей смерти больше меня! — захихикал я, раскрыв глаза и взглянув на побледневшее лицо Архана.

— Чокнутая сволочь! — выплюнул он, после чего разжал руки, позволив мне рухнуть прямо на пол.

— Чокнутая или не чокнутая, зато живая.

— Не хочешь сказать: «спасибо»?

— Хочу сказать: «Проваливай из моей библиотеки нахрен»!

— Это библиотека семьи, — недовольно поморщился он.

— Возмущаться будешь, когда хоть одну книжку отсюда прочтешь, — фыркнул я. — Хотя постойте, они ведь все для тебя слишком сложные!

— Подавись своими книгами, шлак, — прорычал Архан, разворачиваясь к двери.

— А подняться мне не хочешь помочь⁈ — крикнул я ему в спину.

— Лови помощь! — рявкнул он, развернувшись и пнув меня прямо в лицо.

Верхняя губа лопнула, нос размазался в лепешку, в горле тут же забулькала кровь. И это он еще контролировал себя. Если бы ударил со всей силы, в лучшем случае сломал бы мне челюсть, а то и шею. Зубы, к счастью, все остались целы.

Плюнув мне на голову напоследок, Архан все-таки вышел из библиотеки, хлопнув за собой дверью.

Ухмыльнувшись, я сплюнул ярко-красные слюни, высморкал из пазух липкие сгустки. Несколько минут пролежал, опершись на локти, дожидаясь, пока прекратит течь кровь. То, что она текла прямо на пол и на руки, мне было уже как-то по барабану.

Приподнялся на руках, тяжело вздохнул и посмотрел вверх, туда, где остались террариум с Аном и мое кресло. Быть инвалидом в мире, где физическое здоровье было минимальным условием успеха и силы…

«Ненаучна, не подтверждена опытами, опасна». «Не заслуживает шанса». Ублюдки. Тупые, зашоренные, устаревшие ублюдки.

Интересно, имел отец отношение к тому, что мою работу завернули? Не, вряд ли. Он был слишком высокомерен, самоуверен и строг, чтобы подтасовывать результаты. Тем более с учетом того, что мой успех мог быть ему на руку.

Так что скорее всего дело действительно было в том, что старики из приемной комиссии Первого Королевского действительно были слишком глупы, чтобы понять мои идеи. А может быть слишком ленивы, чтобы приложить хотя бы минимальные усилия к их проверке.

В любом случае, я и не надеялся, что из этого хоть что-то выйдет. Даже если бы мою работу приняли и сделали студентом, до дня, когда мне позволили бы провести эксперимент, прошли бы годы. А я не мог так долго ждать.

Потому все решится сегодня. Так или иначе. Либо я умру, и тогда уже ничего не будет иметь значения, либо преуспею, и тогда… честно говоря, не знаю. Но как минимум я наконец-то смогу спокойно выспаться, не терзаясь всеми этими мыслями и сомнениями.

Впервые за почти десять лет.

Медленно, очень медленно я заполз на третий этаж библиотеки, подобрался к террариуму. Ананси не пострадал, но явно перепугался: сидел в углу, прижав лапки к тельцу, наполовину засыпанный опилками, которые, разумеется, разлетелись во все стороны при падении.

— Совсем немного, Ан, — прохрипел я, полностью вымотанный необходимостью подниматься по крутой винтовой лестнице на одних только руках. — Осталось совсем немного…

Еще через несколько минут я забрался в кресло, снова поставив террариум на колени. Достал с полок пару недостающих книг, а затем, крепко держась за поручни, съехал на первый этаж по пологому пандусу.

На всякий случай подъехал к дверям и заперся на ключ. Украсть его было той еще задачей, а для Воинов выбить даже тяжеленные створки должно было быть совсем несложно. Но я должен был использовать все возможные способы, по максимуму исключив возможность того, что мне помешают.

Поставив террариум на стол, я вытолкнул себя из кресла, упав на пол, после чего подполз к тяжелой деревянной конструкции сзади и открыл потайное отделение в сидушке. Вытащил оттуда тяжелый, почти в десять килограммов, мешок.

Его дотащить до стола оказалось куда сложнее, чем домик Ана, но у меня было более чем достаточно мотивации. Затем начался медленный и скрупулезный процесс подготовки ритуала.

Высушенные насекомые, редкие коренья, кусочки руд, кристаллы разных форм, размеров и цветов.

Даже изучив теорию вдоль и поперек, я не до конца понимал, для чего нужны те или иные ингредиенты и составляющие. Знал лишь, что они были одновременно фильтрами и фокусировочными линзами для энергии, которая должна была собираться в процессе ритуала.

Постоянно сверяясь с книгами и своими записями, выкладывал их прямо на столе, сдернув с него желтую скатерть и выписывая прямо на столешнице сложные узоры с помощью красных, приготовленных из перетертых панцирей пустынных жуков, чернил.

Все было готово через три часа. Справился бы куда быстрее, если бы мог встать и перегнуться через стол, а так пришлось буквально ложиться на столешницу и крутиться на ней, словно тюленю.

Следующим шагом было поставить рядом с одним из центров фокусировки террариум с Аном. Следующим — положить в нулевую точку формулы кристалл энергии, вытащенный из подаренного отцом на пятнадцатилетие посоха.

Красные линии, начиная от нулевой точки, тут же стали загораться тусклым, каким-то потусторонним светом, а следом за ними тем же светом вспыхивали и все разложенные внутри формулы ингредиенты, что я собирал на протяжение многих лет.

Повторить все еще раз у меня бы не вышло при всем желании. Это была игра ва-банк.

Наконец, осталось последнее.

Сглотнув, я подъехал к краю стола и взглянул на три алых круга: большой, средний и маленький, — касающиеся друг друга боками. Круг крови, круг плоти и круг костей.

Если я собирался изменить свою жизнь, нужно было чем-то пожертвовать. А если я собирался изменить свою жизнь так, чтобы больше никогда не возвращаться к прошлой, жертвовать нужно было очень много.

Больше не позволяя себе сомневаться, я выхватил из ножен, приделанных к креслу, кинжал, и полоснул себя по запястью, после чего протянул руку над кругом крови.

Алая, подсвечиваемая сиянием формулы жидкость начала вытекать из раны и, немного разбрызгиваясь по сторонам, заполнять круг. Через секунду контуры круга тоже начало постепенно захватывать сияние. И чем оно было ярче, тем больше становилась боль, что я испытывал.

Стиснув зубы, я сжал кулак лишь сильнее, чтобы ускорить истекание крови. Нужно было держаться, ждать до тех пор, пока весь круг крови не засветится.

Когда это, наконец, произошло, я едва не терял сознание от боли, а с учетом того, что