Книга Последний полет Гагарина - Анатолий Евгеньевич Матвиенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как раз закончились новости, на экране показались два неуклюжих анимационных человечка, и телевизор пропел: «Берите в руки карандаш, мы начинаем вечер наш, мы ждём вас, друзья! Пусть кому-то повезёт, а кому-то нет…»
К микрофону подплыла Наталья Фатеева, совсем тогда молодая, как мы с Аллой, и объявила об участвующих командах. КВН, телевизионная молодёжная викторина, весьма отличался от возобновлённого в годы «перестройки», когда упор стал делаться на юмор, и зрители хохотали навзрыд. И уж совсем ничего общего с жалким зрелищем начала двадцатых годов, в котором потуги на шутки остались, но юмор иссяк.
— Знаешь, как наши дамы называют Фатееву? — спросила Алла, подкладывая мне гарнир к антрекоту — картофельное пюре и салат из тёртой свёклы с грецким орехом. — Не иначе как «ведьмой». Ненавидят, когда мужья сидят перед телевизором, пуская слюни.
Жгучая молодая брюнетка из Харькова действительно смотрелась эффектно, да и в более зрелые годы тоже. Очень интеллигентная, мужчины, обсуждая её, не опускались до примитивно-гадкого «я бы вдул», впрочем, мне приходилось вращаться в приличной среде, из моих знакомых подобную пошлость мог бросить разве что бывший Первый секретарь.
— А что ты ждешь? Над ней час или два трудились перед тем, как выпустить под камеры. Мужик такой смотрит, пивко потягивает, а потом оборачивается к благоверной, расплывшейся после родов, в несвежем халате, бигуди в голове.
— Уж не меня имеешь в виду? — с наигранной ревностью спросила Алла. Тёща шумно кашлянула и поддержала дочь суровой мимикой, сама как раз навивалась на бигуди.
Ксюша, перемазанная кашей с мясным пюре, переводила взгляд с меня на маму, затем на бабушку и обратно. Не понимала, что происходит. Родители ссорятся? Тогда самое время зареветь в голос, переключив внимание на себя, чтоб папа и мама наперебой бросились успокаивать, пока не разбудила Андрюшу.
— Никому не передашь мои слова? Ты — единственная из жён космонавтов, способная конкурировать с Фатеевой. После двух родов вон какая стройная — свадебное платье пятьдесят седьмого года будет впору. Короткие волосы тебе идут, бигуди не нужны. И вообще: женщина-мечта.
— Я правда тебе нравлюсь до сих пор?
Наклонился к её уху, чтоб Гульнара не слышала.
— Докажу, когда уложим детей на ночь.
— А не станешь про себя воображать, что ты в постели с Фатеевой, а не со мной?
Тут уж я не выдержал, заржал. Налил себе, ей и её маме по глотку «Киндзмараули», выпили.
— Пусть мужчины Фатеевой воображают, что они с тобой, — тоже шёпотом.
Комплимент зашёл в наилучшем виде, правда, моя благоверная стимулировала меня необычно. В награду сообщила сплетню.
— Ваш Боря Егоров, из нового набора, врач. И жена у него тоже врач.
— Конечно, знаю его.
— Он жутко по Фатеевой сохнет! Говорят — до ссор в семье.
Ужасная вещь — бабьи сплетни. Но порой полезная. Нужно уточнить, что у Егоровых творится, космонавт не имеет права идти в полёт, если дома развал и скребут кошки на душе.
Тем временем в КВН начались очередные викторины, две студенческие команды пытались отвечать на каверзные вопросы. Чувствовалась непосредственность всех участников, наивность, естественность. Непроизвольно достигался эффект, о котором потом будут мечтать создатели риалити-шоу, когда зритель верит происходящему на экране.
Ксюха наверняка не понимала процентов девяносто увиденного и услышанного, но чётко улавливала наши эмоции. Когда в телепередаче происходило нечто занимательное, и мы с Аллой оживлялись, радостно хлопала в ладошки, затихая только после «Андрюшку разбудишь!»
Было весело и вкусно. Жена оказалась примерной ученицей тёщи, в чём-то и превзошла, обмениваясь опытом с другими жёнами военных. Главное, ни в Оренбурге, ни в Луостари, ни в Москве и в Подмосковье не испытывала проблем с продуктами, в их семье папа, мой тесть, исправно работал скатертью-самобранкой, на Севере магазин с народным названием «Промежность» (да, фу-фу, но из песни слов не выкинешь), снабжался вполне достойно. О Москве и говорить нечего. К тому же не иссякал поток из Гжатска. Папа и мама получили пропуска в менее режимную часть городка и постоянно таскали что-то со своего подворья. В плане продовольственной программы в нашей отдельно взятой семье уже был построен коммунизм намного раньше обещанного Хрущёвым.
Пока убирались со стола, я мыл посуду, тёща собирала стирку, Алла возилась с Ксюшей, пересидевшей, ей давно пора спать, телевизор продолжал бубнить. Начался итоговый выпуск новостей перед окончанием трансляции, вот тогда диктор и вбросил ту самую новость о торговце Родиной: советскими пограничниками в районе Астрахани задержан ответственный сотрудник оборонного научно-исследовательского института, пытавшийся бежать из СССР с тем, чтобы продать военные секреты разведке империалистической державы.
Военных НИИ у нас пруд пруди. Но что-то ёкнуло внутри: случившееся с огромной степенью вероятности касается космоса и меня лично.
Сделал вид, что ничего не произошло. Спать разошлись как обычно, и воскресенье прошло рядовым образом.
Оказалось, интуиция не подвела. В понедельник во второй половине дня большую группу ответственных товарищей вызвали на площадь Дзержинского, все хорошо известные мне лица: Королёв, Келдыш, Янгель, Каманин, Глушко и другие командиры в космической сфере, что само по себе примечательно. Оторвать столько крайне занятых людей от дел возможно только по очень торжественной или экстраординарной причине. И это не приём делегации ГДР или Югославии, не увильнёшь, я приехал ровно в назначенное время.
В зале коллегии уже присутствовал Шелепин. Он, бывший вождь ВЛКСМ и экс-председатель КГБ, потащил по своим стопам Владимира Семичастного, тоже бывшего главного комсомольца, доверенное лицо. Надо полагать, сегодня сдал Семичастному дела, в том числе самое свежее, о котором телевидение сообщило в субботу. Естественно, по ящику было без подробностей.
Если кто недоумевал, почему телевизионщики получили отмашку столь быстро дать информацию в эфир, сомнения рассеялись, когда Семичастный, с лёгкой руки Шелепина председательствовавший, раскрыл фамилию арестанта.
— Младший сын Никиты Сергеевича Хрущёва Глеб Хрущёв вступил по своей инициативе в контакты с представителями разведки США, действовавшими в Москве под дипломатическим прикрытием. Он обещал раскрыть важнейшие секреты ракетно-космических программ и разработок в области баллистических ракет с ядерными боеголовками в обмен на помощь в бегстве в США, но попал в поле зрения сотрудников Второго главного управления КГБ СССР. Готовилась операция по захвату предателя, а также разоблачения агентов ЦРУ с целью их высылки из нашей страны. Неожиданное для Глеба Хрущёва смещение его отца вынудило поменять планы,
