Книга Ораторское искусство в древнем Риме - Инна Петровна Стрельникова

и контроверсий, образцы которых мы находим у Сенеки Старшего. По этой теории именно «чистая» риторика, выпестованная в риторских школах императорского Рима, дала композиционную схему и контроверсионный принцип (по-современному — конфликт), которые создали конструктивную основу романа. Однако риторика была не единственным жанром, способствовавшим возникновению романа, хотя она, действительно, объясняет многие его формальные особенности, и прежде всего композиционные и стилистические, не говоря уже о том, что роман, как и все античные литературные жанры, содержит много вставных речей и т. п.

О вредном влиянии риторики на литературу написано достаточно много. Считалось, например, что используемые поэтами изобразительные средства, выработанные риторической наукой, вытесняют искренность, свойственную поэзии. Тем не менее огромное влияние риторики на литературу — это факт, подтверждающий то неоценимое значение, которое красноречие имело в античном мире вообще и в Риме в частности.

Предлагаемая работа не претендует на охват всех проблем, связанных с римской риторикой, а тем более на углубленную разработку вопроса о ее влиянии на литературу, заслуживающего особого изучения. Книга не включает в себя поздний период развития римского красноречия (после II в.), когда оно продолжало функционировать преимущественно в формах, далеких от реальной жизни, — в декламациях, панегириках, похвальных речах (Апулей, панегиристы, Симмах), а страстные споры о судьбах красноречия сменились соперничеством риторов в стилистических изысках. Она исследует историю и становление ораторского искусства в Риме, его активное взаимодействие с жизнью в республиканский период и дает анализ «Риторики для Геренния» — трактата, подводящего итог развития раннего римского красноречия. В работе исследуется теория и практика ораторского искусства и их взаимоотношение в деятельности величайшего оратора Древнего Рима Марка Туллия Цицерона. В главах о риторике императорского Рима показываются ее изменения в новых социальных условиях, расцвет школьной риторики и парадного красноречия, дается анализ классического труда Марка Фабия Квинтилиана «Образование оратора», рассматриваются судьбы римского красноречия с точки зрения такого историка, как Тацит, и причины угасания римского ораторского искусства.

Таким образом, в книге освещаются основные моменты в развитии римского ораторского искусства и рассматриваются основные риторические произведения, преимущественно в историко-литературном плане. Именно такой видели свою задачу авторы предлагаемого труда, предпринятого с такой подробностью впервые в отечественном литературоведении.

Глава первая

Первые шаги римского ораторского искусства

От доцицероновского периода развития римского ораторского искусства история сохранила нам много имен ораторов, значительно меньше сведений о них, довольно большое количество фрагментов и ни одной целой речи. Поэтому о римском красноречии в эту эпоху приходится судить по фрагментам, которые дошли до нас в произведениях позднейших авторов (например, Авла Геллия, Плиния Старшего, Макробия и др.), по отзывам об ораторах и их деятельности в различных сочинениях и письмах античных писателей. Особую ценность среди источников, откуда можно почерпнуть сведения о красноречии республиканского Рима, помимо сохранившихся фрагментов, представляют обзоры и очерки по истории и теории римской риторики, содержащиеся, в первую очередь, в ораторских трактатах Цицерона («Брут», «Об ораторе», «Оратор»), и в «Образовании оратора» Квинтилиана.

Кроме того, представление о красноречии этого периода в известной степени пополняют высказывания римских историков, а также пересказы речей и сами речи, которые они любили влагать в уста описываемых героев. Однако источники эти не могут считаться надежными, так как оценки, содержащиеся в них, субъективны, а речи — неподлинны. Впрочем, ведь даже речи Цицерона дошли до нас не в том виде, в каком он их произносил, а после дополнительной авторской литературной обработки, и еще Буассье справедливо заметил, что ни одной подлинной речи оратора времен республики у нас нет, и мы не можем знать точно, как звучало римское красноречие в эту эпоху[1]. Сохранившиеся фрагменты речей ораторов времен республики кратки и разрозненны. По ним не всегда можно составить суждение о языке и стиле того или иного оратора, однако, благодаря связи красноречия с жизнью Рима того времени, они живо воспроизводят странички римской истории, и в этом заключается их непреходящая ценность.

Цицерон не случайно начинает свою историю римского ораторского искусства в «Бруте» (52–60) с перечисления имен знаменитых политических деятелей времен республики. Он никогда не видел и не читал их речей, но тот факт, что они играли роль в политической жизни Рима, заставляет его предполагать, что они были красноречивы.

Началом римского красноречия следует считать, по-видимому, III век, так как именно им датируются первые записанные речи, которые знал Цицерон. И, хотя до II века речей было записано очень мало, к этому времени в Риме уже укоренилась традиция публичных выступлений в сенате и народном собрании. Судебная речь также существовала значительно раньше, чем она стала частью литературы: институт адвокатуры, а, следовательно, и судебная речь функционировали в республике в III в. до н. э., так как известен закон Цинция 204 г. до н. э., который запрещал плату адвокатам. Кроме того, существовал еще один тип речей, имевшихся во времена Цицерона в зафиксированном виде, — это надгробные речи, похвальные слова, произнесенные над гробом умершего знатного родственника, которые относились уже к третьему виду красноречия — показательному. Они зачастую были полны лестного домысла или просто вымысла, перекочевывающего оттуда в произведения анналистов. Цицерон вспоминает о них в «Бруте» недобрым словом: «Из-за этих похвальных слов наша история полна ошибок, так как в них написано многое, чего не было: и вымышленные триумфы, и многочисленные консульства, и даже мнимое родство» (62)[2].

Красноречие в республиканском Риме имело ярко выраженный практический характер и даже такой его род, как упомянутые выше и полные вымысла «laudationes», нередко играли агитационно-политическую роль.

Ярким примером может служить речь, написанная Лелием по поводу неожиданной смерти Сципиона Младшего, которая преследовала цель бросить подозрение на причастность к этой смерти Гракхов.

Из записанных речей до Катона Старшего Цицерон знал лишь одну — речь Аппия Клавдия Слепого (Цека) против заключения мира с Пирром. Выдающийся государственный муж, цензор 312 г., консул 307 г. и 296 г., Аппий Клавдий Слепой являл собой, по античным понятиям, тот образец римского гражданина-аристократа, к которому как нельзя более подходило катоновское определение vir bonus dicendi peritus (доблестный муж, искусный оратор).

Свою знаменитую речь против Кинея, посланца эпирского царя Пирра, он произнес в 280 (278?) г. до н. э., будучи уже глубоким стариком, ушедшим от дел. Об этой речи имеются многочисленные свидетельства, а Плутарх в биографии Пирра (XVIIII–XIX) изображает седого слепого старца, который явился в сенат, движимый любовью к отечеству и возмущенный готовностью сената согласиться на позорное перемирие с эпирским царем, наемником, воюющим на территории Италии. Плутарх так передает начало этой речи: «До сих пор, римляне,