Книга Бархатный ангел - Николь Фокс

ничего непристойного или оскорбительного.

Это почти профессионально, как будто он изучает силу и скорость лошади перед покупкой.

— Допивай свой кофе.

Он груб, но по-отечески. Это успокаивает, как ни странно. Я делаю глоток, но горечь обжигает мой язык.

— Этот агент — та ещё штучка, — добавляет Руди после долгого молчания.

Я закатываю глаза. — Ты понятия не имеешь.

— Эти молодые ребята понятия не имеют, что к чему. У них эго, как у воздушных шаров.

— Еще раз скажи мне то, чего я не знаю. — Мы оба тихонько посмеиваемся. Потом снова смотрю на него. — Как ты так долго это делал? — Я спрашиваю.

Он пожимает плечами. — Из-за этого мы с Лил рано ушли на пенсию. Не видел смысла работать, пока мы не кончились.

Это не самая благородная причина для участия в Программе, но я ценю его откровенную честность. Он мне нравится немного больше.

— Спасибо за кофе. Сейчас я пойду в свою комнату.

— Подожди, — неожиданно говорит он, бросив взгляд наружу. — Похоже, у тебя может быть еще один посетитель.

Нахмурившись, я смотрю в окно, как к воротам подъезжает синий «шеви». Когда я вижу, как Эрик вылезает, я почти кричу от радости.

Я бросаю чашку с кофе, к которой едва прикасалась, и лечу по подъездной аллее еще до того, как Эрик успел пройти через ворота.

— Эрик!

— Эй, малышка, — напевает он, толкая белые ворота. — Как поживаешь?

— Теперь лучше, когда ты здесь. Ты пропустил Эндрю на десять минут.

— Слава гребаному Господу за это.

Я смеюсь и бросаюсь на него. Он крепко обнимает меня, но отпускает прежде, чем я готова отпустить.

— Я принес тебе Биг Мак, — говорит он, протягивая мне пакет. — Там тоже картофель фри и шесть пачек куриных наггетсов. Острые, конечно.

— Благослови тебя, — говорю я, принимая пакет, хотя я даже отдаленно не голодна.

Эрик смотрит в окно и машет Руди рукой. Руди низко наклоняет голову и продолжает потягивать кофе, не сводя с нас глаз.

— Странная пара.

Эрик смеется. Он сильно поседел за те месяцы, что меня не было.

На его лице больше морщин, более глубокие морщины вокруг глаз.

— Ты понятия не имеешь. Однако они заслуживают доверия.

— Поэтому ты поместил меня сюда?

— Ну, это, и место настолько удаленное, что это последнее место, куда Воробьевы подумают заглянуть.

Никогда не знаю, о ком он говорит, когда так говорит «Воробьев». Он имеет в виду Максима? Или Исаака?

— Пошли, — говорит он, жестом приглашая меня следовать за ним на задний двор. Мы занимаем места по обе стороны маленького столика для пикника, припаркованного в траве.

Я почему-то заморачиваюсь. Возможно, сдерживаемая энергия от не очень приятного визита к Эндрю. Эрик этого не упускает.

— Ешь, — говорит он, кивая на пакет, который только что протянул мне. — Ты слишком худая.

— Почему все продолжают мне это говорить? Я не голодная.

— Камила. — Он кажется таким родителем, когда говорит со мной таким тоном. Он кажется таким знакомым, что я даже приветствую этот звук. Маленький кусочек нормальности в моем хаотичном мире.

— Ладно, — уступаю я, доставая бургер.

Должна признать, пахнет вкусно. Первый укус — это рай. И не какое-нибудь небо, а знакомое. Это так тревожно утешительно, что я даже закрываю глаза и наслаждаюсь сладкими, пряными нотами между приступами солености.

— Я не думала, что в Америке мне будет не хватать McDonald’s, но, черт возьми, это хорошо.

Эрик смеется. — Я не помню, чтобы Лилиан была очень хорошим поваром.

— Я действительно не заметила.

— Потому что ты не ешь, — сурово возражает Эрик. Я откусываю еще кусочек, и он качает головой.

— Ты приносишь Биг-Маки всем своенравным душам, которыми управляешь?

— Только те, которые мне нравятся.

— Повезло мне.

Эрик роется в сумке и достает большой Big Culp. Он подталкивает его ко мне, и я делаю большой глоток, прежде чем мой желудок успокаивается.

Может быть, я все-таки была голодная. Я просто привыкла к грызущему ощущению внизу живота.

— Эндрю пришел сказать тебе, что тебя переведут на новое место через несколько дней?

— Да.

Эрик кивает. — Он поднял шум в агентстве.

— Что ты имеешь в виду?

— Он подал на меня жалобу.

Бросаю бургер. — Что?!

— Он думает, что я слишком эмоционально вложился в твое дело и что мне следует запретить любые контакты с тобой.

— Этот ублюдок…

— Он прав, Ками, — с протяжным вздохом говорит Эрик. — Я не твой агент. Меня не было много лет.

— Тогда так и должно быть, — возражаю я. — Я не хочу, чтобы Эндрю имел дело со мной.

— У меня нет права голоса в этом. И он тоже, если уж на то пошло.

— Что-то с ним не так.

Эрик улыбается. — Ты просто не любишь его.

— Верно, но это не значит, что я не права.

— Он новичок. Он научится.

— Научиться что? Чтобы меньше быть надутым мудаком все время?

— Ками… — Я смотрю на новые морщинки вокруг глаз Эрика и с удивлением понимаю, что они могут иметь какое-то отношение ко мне. Он искренне беспокоится о моей безопасности.

— Что такое? — мягко спрашиваю я.

— Руди звонил мне прошлой ночью.

Я хмурюсь. — Ладно?

— Он сказал мне, что тебе снятся кошмары.

— Какого черта он делает в моей комнате? Я запираю чертову дверь.

— Он слышит тебя сквозь стены, Ками, — спокойно говорит Эрик. — Они оба могут. Руди говорит, что ты кричишь во сне.

Я вздрагиваю. Ну, черт. — Это… неловко.

— Это касается.

Я пытаюсь отмахнуться. — Я в порядке, Эрик. Я держусь.

— Ты? Потому что, насколько я могу судить, ты в лучшем случае терпишь. Не совсем все процветает.

— Это довольно незначительное различие.

— Не совсем. Один подразумевает страдание; другой подразумевает силу.

— Ты принес Биг Мак, чтобы намазать меня маслом, прежде чем ударить меня в живот или что-то в этом роде? — спрашиваю я полушутя.

— Как я уже говорил, я беспокоюсь о тебе.

— Не нужно. Я в порядке.

— Это то, что ты продолжаешь говорить.

— Потому что я серьезно.

Он пожимает плечами. — Сомнительно, но ладно, я отпущу это. Тогда позволь мне задать тебе еще один вопрос: почему ты защищала его?

Я снова вздрагиваю. Мы ходим вокруг этой темы все три недели с тех пор, как я здесь. Но я могу сказать, что он больше не собирается откладывать.

— Эрик…

— И не корми меня ложью, Ками, — строго говорит он, тыча пальцем мне в лицо. — Я заслуживаю лучшего, чем это. Я случайно узнаю, что тебя похитил Исаак Воробьев. Так зачем же тогда делать заявление, что ты была с ним по своей воле?

Я не знаю, как