Книга Zомбанутый - Вениамин Шер

тебя смотрят как на жидкую какаху гопника. Ни спасибо, ни пока — моя хата с краю, и все такие озлобленные.

«Нужно менять этот испорченный и несправедливый мир! Я стану либералом-оппозиционером! Решено! — улыбнувшись, подумал я и опять перевёл взгляд на девочку, что с удовольствием жевала листик. — Нет… Стану либералом, когда поем… Дико жрать хочу!»

В этот момент девочка первый раз обратила на меня внимание и поглядела своими милыми белёсыми глазками. Жуя очередной листочек, она оторвала следующий и протянула его мне. Это было настолько удивительно, что у меня руки задрожали от волнения! Нечасто на меня обращают внимание! Неужели она тоже еблунтик⁈

— Па-сы-ба! — протянул я и с нежностью взял листок.

Поглядев на него, решил последовать её примеру и испробовать вегетарианскую диету. А вдруг я стану красивее? Морщин прибавится, появится пара гнойных волдырей, и все коллеги станут со мной общаться?

Запихнув в рот уже с десяток листочков, я пытался тщательно их прожевать. Было не вкусно, конечно, но вот голод стал притупляться, как будто я до верху забил желудок булочкой.

— У-угоси-ла-а, — поблагодарил я девочку и сел опять на клумбу.

Более-менее сытый, я стал пялиться на «солнцы», размышлять о мировой революции и донесение правды в массы. Под жёлтое солнце думалось очень хорошо, и оно мне очень нравилось. Что-то это мне напоминало, что-то такое приятное и далёкое. Что-то, что хочется вспомнить.

Только жаль, что солнце быстро спряталось, а девочка перестала шевелиться и, прислонившись к деревцу, прикрыла глаза. Я решил тоже их прикрыть и лёг возле ног девочки, чтобы приятный гнилостный аромат её голых пяточек меня убаюкивал.

* * *

Этой ночью я совершил ещё одно удивительное открытие — валяясь с закрытыми глазами, я видел странные картинки. Точно такое же было, когда пил красный сок. Но эти картинки оказались более яркие и отчётливые. Я даже что-то говорил по-человечески, находился в каком-то оживлённом парке и обнимался с красивой булочкой. И я был батоном! Но это не важно!

Это что, сны что ли? Охренеть! Я и раньше закрывал глаза, но до сегодняшнего дня ничего такого не видел. Может, это травка меня штырит? А мне начинает нравиться вегетарианство!

Разлепил я веки с наступлением «светлоты», когда солнце начало вовсю греть. Моя заботливая подруга всё так же продолжила срывать листочки от дерева, которое облысело уже более чем на половину.

— Ар-ха-рр! — поздоровался я с ней и привстал, но меня привычно проигнорировали. Я не расстраивался, ведь настроение было великолепным!

Оскалившись в широченной улыбке, я вместе с девочкой стал срывать листочки и звонко ими чавкать. Вегетарианство, конечно, не мой конёк, но что только не сделаешь ради единомышленников, революции и сонных картинок!

Почти очистив деревце от листвы, мы с девочкой продолжили медленно чавкать и с интересом поглядывать друг на друга. Мы даже стали играть в высокоинтеллектуальную игру, которую только что придумали. Называется «Кто громче чавкнет». Так мы и сидели, смотрели друг на друга и по очереди вежливо чавкали.

Но нашу весёлую игру прервали. С семиэтажного здания, возле нас, послышался хруст ломаемого камня. Повернув голову, я увидел существо, которое про себя назвал «рогатым гопником». Это был серо-голубоватый мускулистый гуманоид с атрофировано здоровым торсом и конечностями, с острыми, как ножи, когтями. Его маленькая лысая башка была украшена двумя козлино-бараньими рогами, тянущимися от макушки.

Это скотина очень злобная и очень сильная. Да она даже по зданию спускается, впиваясь конечностями в бетон, словно в мягкий хлебушек. Кстати о хлебушках — эта сволочь постоянно отбирает у нас еду и беспределит! Поэтому это не коллега, а гопник позорный! Ни стыда, ни совести! Эти сволочи — ещё одна причина, почему я решил нести революционную борьбу в массы!

— Фа-э-кэ! — недовольно воскликнул я, вытягивая руку со средним пальцем.

Рогатый гопник безразлично мазнул по мне недовольной гримасой и спрыгнул с первого этажа здания. Так же, на карачках, он быстро приблизился к нам, оттолкнул меня, подошёл вплотную к девочке и стал невоспитанно нюхать её, как зверь. Моей подруге на него было полностью пофигу. Она продолжала чавкать и с безразличием глядеть сквозь рогатого.

Но эта сволочь, что-то для себя решив, встала на задние «ноги» и своей ручищей схватила девочку за талию, словно куклу. Когда этот гопник стоял, ростом он был выше меня на две головы.

(Иллюстрация 1.2)

— Э-эк! Атпу-си-ты! Ар-р! — возмутился я и начал тыкать пальцем ему в бок.

Как истинный либерал-революционер, я предпринял серьёзные попытки борьбы, чтобы ему стало невыносимо щекотно. Я со всей жестокостью тыкал ему пальцем в рёбра, но битва была неравной — он меня просто проигнорировал.

В это время он схватил моего друга второй лапой за голову и лёгким движением вырвал черноволосую тыковку с куском позвонка и откинул в сторону. Слегка надорвав пополам её тельце, он впился маленьким зубастым ртом в её ароматные зеленоватые внутренности.

Я даже завис от возмущения! Это сволочь не только еду у нас ворует, но и друзей! Гопота лишила меня соплеменника-еблунтика, к которому я так привязался! Да это же репрессии гопников во всей красе!

— Ар-ра! Уя-ба-а-а-к! — начал я ругаться и бить кулаком ему по торсу.

«Я отомщу за тебя, дражайший мой друг и соратник!» — подумал я, подпрыгнул, схватил его руками за шею сзади и впился зубами в бронированную плоть.

Вот теперь он меня заметил. Лениво схватил лапищей мою голову и сделал «чмяк» — арбузик лопнул, погружая меня ненадолго в темноту.

Через какое-то время темнота привычно стала отступать, показывая серое небо с редкими белесыми облачками.

«Ну вот… Опять… И хрен знает сколько дней прошло…» — со вздохом подумал я, привстав на мандариновом песке пустыни.

Каждый раз, когда мою гениальную думкалку отделяют от основного тела, я попадаю в это странное место. И выгляжу я тут странно, как серый дымчатый призрак человекообразной формы.

А ещё здесь прямо из песка сочится чёрный дым, в радиусе полуметра вокруг меня. И куда бы я ни шёл по этой пустыне, он везде следует за мной. Правда, мне не везде можно ходить, а только по определённому маршруту.

Прямо по курсу, шагах в тридцати от того места, где я появляюсь, присутствует невидимая стена, которая не пускает меня внутрь. На ощупь она как толстый полиэтиленовый пакет.

Я, правда, сильно не рвался туда протиснуться, — так как за этой