Книга Геббельс: Нацистский мастер иллюзий - Даниэла Озаки Штерн

года, когда была опубликована эта книга, Геббельс в своих личных дневниках перестал называть Гитлера по имени или по его тогдашнему прозвищу «Шеф», а обязательно использовал титул «фюрер». Этот эпитет — «фюрер» — был установлен в качестве официального обращения к Гитлеру в конце 1931 года. Геббельс настаивал на том, чтобы члены партии обращались к своему лидеру только с этим титулом, к которому он добавил псевдорелигиозный смысл. Он также был ответственен за популярное приветствие «Хайль Гитлер», которое обязаны были произносить немецкие государственные служащие. «Германия — это Гитлер, а Гитлер — это Германия» было дополнительным пропагандистским лозунгом из конюшни Геббельса.[7]

Йозеф Геббельс был блестящим пропагандистом, который внес решающий вклад в успех нацизма. Он понимал, что развлечение — лучшая пропаганда и что ее нужно предоставлять немецкому народу именно в моменты кризиса. Даже устрашающая пропаганда, подстрекательство и жестокие нападки на тех, кого он определял как врагов Германии, в критические моменты войны были не меньшим оружием. В 1926 году, присутствуя на спектакле о прусском генерале Августе Нейдхардте фон Гнейзенау, поставленном немецким драматургом Вольфгангом Гетцем,[8] он заявил, что никогда не забудет фразу из пьесы: «Бог дает вам цели, и вас не должно волновать, чему они служат». Цели Геббельса в руководстве Третьим рейхом были ясны, и он точно знал, как достичь их в полной мере.

С момента вступления в нацистскую партию и до самой смерти Йозеф Геббельс связал свою судьбу с судьбой Гитлера и фактически был полноправным партнером в руководстве Германией во время войны. Он знал, что успех Гитлера неразрывно связан с его собственным. Решающая роль Геббельса в руководстве Третьим рейхом особенно очевидна в последний год войны, когда нацистской Германии грозило поражение. Тогда, как никогда ранее, его пропагандистский талант проявился как сила, которая мотивировала нацистский режим и армию, пытавшихся достичь желанной победы, даже когда ситуация казалась безнадежной. Из-за событий на фронте и поражений, которые терпели немцы, нацисты провели последний год войны в ускоренном уничтожении евреев, что выглядело как гонка со временем. И здесь Геббельс и его Министерство пропаганды сыграли решающую роль.

Эта книга посвящена последнему году Второй мировой войны, который также был последним годом жизни Геббельса. Рассматриваемый период охватывает время с мая 1944 года, когда почти полмиллиона венгерских евреев были отправлены на уничтожение в Освенцим, до 1 мая 1945 года, дня, когда Магда и Йозеф Геббельс покончили жизнь самоубийством, забрав с собой шестерых детей, на следующий день после того, как их восхищенный лидер, Адольф Гитлер, покончил с собой в своем бункере в Берлине. Одна из записей в дневнике Геббельса, сделанная в бункере вместе с Гитлером в тот момент, когда Берлин, который он так любил, подвергался бомбардировке, написана меланхоличными словами, выражающими отчаяние и принятие надвигающейся гибели:

Вечера теперь всегда заполнены работой, но и полны беспокойства…

Мы не должны надеяться на то, что ночные, нервные, воздушные налеты закончится в столице Рейха.[9]

Примеры из дневника Геббельса.

Institut für Zeitgeschichte München-Berlin

Введение:

Наследие нигилистического пессимизма в Германии

В предисловии к своей книге «Как заканчиваются войны? Бернд Вегнер отмечает, что вопросы о том, почему и как начинаются войны, исследованы гораздо тщательнее, чем факторы, которые приводят к их окончанию.[10] Хотя в последние годы было опубликовано много важных книг, посвященных последним годам Второй мировой войны, кажется, что уникальной ситуации в последний год войны было уделено мало внимания. Под этим мы подразумеваем сочетание чувства поражения и обреченности, которое испытывал немецкий нацистский режим, и продолжающейся и ускоряющейся аннигиляции евреев. В этой книге мы попытаемся понять связь между этими двумя процессами, которые на первый взгляд могут противоречить друг другу.

Романтическое движение и многие европейские неомистические движения конца XIX и начала XX века восстали против модернизма и обратились к прежним временам как к утопическим. Отчасти это касалось того, что мы можем назвать «иррациональными эшелонами», иерархии, включающей индивида и государство. С ростом национализма нация была представлена как некая «высшая актуальность», которая превалировала над личностью. Нация воспринималась как историческая, культурная и биологическая единица, в которой индивид был лишь частью большого организма. Таким образом, будущее и благополучие нации становилось высшей ценностью. В то же время после поражения в Первой мировой войне во всей Европе и Германии развилась культура пессимизма и беспокойства. Великая война напомнила культурному миру, что, несмотря на прогресс, Просвещение и завоевание далеких колоний, в сердце Европы все еще сохранялось глубокое родство с варварством. Вид раненых, искалеченных и потрясенных снарядами людей, идущих по улицам великих европейских городов, после мировой войны способствовал созданию атмосферы упадка.

Но в Германии были и те, кто сформировал новое и привлекательное мировоззрение на основе «Великой войны», которое прославляло битвы и военные действия, в которых мужественность и грубая сила достигали своего наивысшего выражения, а кровь и жертвы имели дополнительную мистическую ценность. Согласно этому мировоззрению, героическая смерть в бою была ценнее самой жизни. Смерть героев за народ — Heldentod — гарантировала погибшим воинам бессмертие в «вечном зале героев» — Вальхалле. Такая смерть была ценным призом и представляла собой высшую жертву для народа (Volksgemeinschaft).[11]

Многие мыслители, которые были частью этой тенденции культурного пессимизма, также интегрировали антисемитские идеи в свои взгляды, рассматривая евреев как тех, кто приведет к гибели немцев. Они включали в свои труды националистические, религиозные и расовые девизы. Вильгельм Марр (1819–1904) в своей книге Der Sieg des Judenthums über das Germanenthum (Триумф иудаизма над германизмом) выразил нигилистический пессимизм, который характеризовал мировоззрение радикальных антисемитов в конце XIX века. Его книга, ставшая бестселлером в 1879 году, была написана в 1879 году.[12] и была напечатана двенадцатью изданиями, была первой, в которой утверждалось, что коррупция и антиобщественные качества укоренились в крови евреев. Далее Марр утверждал, что иудаизм превратил немецкие идеалы в коммерческий товар и объявил им войну. Евреи превратили Германию в страну, где они могли надеяться на будущее и преемственность, в то время как у немцев было только прошлое и разрушение. В этом откровенно пессимистическом сочинении Марр предупреждал, что иудаизм представляет угрозу не только для Германии, но и для всего мира.

Исследователь Библии Поль де Лагард (1827–1891) описал упадок интеллектуальной жизни Германии в своей книге Deutsche Schriften (Немецкие сочинения), которая сразу же стала бестселлером после