Книга Педофил: Исповедь чудовища - Пётр Крыжановский

class="p1">Говард встал и пошел в сторону коридора. Прежде чем выйти, он обернулся.

— Вы сегодня в город поедете?

— Да, надо купить корма, удобрения, много всего. Тебе что-то нужно?

— Нет… Вы просто вчера просили напомнить о том, что все это необходимо. Но вы и сами не забыли.

Несмотря на то что вопрос был исчерпан, Говард продолжал стоять в дверном проеме и поедать глазами кушающего Джейсона.

— Что? — не понимая, снова отвлекся тот.

— Вам понравилось? — переминаясь с ноги на ногу, тихо спросил Говард.

В ответ его вначале смерили с ног до головы взглядом, наполненным не то снисхождением, не то презрением. Далее он увидел покоряющую красивую улыбку, после которой в его душу пришли умиротворение и покой.

— Конечно. Все невероятно вкусно, мой друг. Как всегда, — продолжал улыбаться Джейсон. — Ступай, у нас сегодня много дел.

Наполненный светом и бесконечным удовлетворением, легкий, будто белоснежное перо птицы, Говард продолжил свой полет далее по коридору. У него, так же, как и у соседа по дому, был Бог, которого он любил и кому был бесконечно верен… И самое важное, что у обоих этот Бог был один и тот же.

Говард Фостер, невысокого роста, коренастый крепкий мужчина с небольшим животом, с почти что шестидесятилетним опытом за плечами, всю свою жизнь мечтал быть похожим на молодого человека, который выглядит так, как выглядел Джейсон. Он мечтал об этом все то время, пока работал уборщиком в одной из школ Чикаго, а это не один десяток лет. Взрослея, старея, смотря на себя в зеркало, закалывая в хвост побитые сединой засаленные каштановые волосы, он не переставал хотеть выглядеть не так, как он выглядел, постепенно начиная ненавидеть отражение в зеркале с каждым разом все сильнее.

Говарда Фостера любили в старшей школе имени Линкольна и ученики, и руководство. Он был там чем-то наподобие местного талисмана или достопримечательности. За такое отношение к себе он платил всегда чистыми классами и коридорами, иногда помогая по хозяйству, когда это было необходимо. Его зоркий глаз всегда следил за всеми учениками школы, поэтому ничего плохого произойти не могло, и слава Богу, что родители учащихся не могли заглянуть в голову всеми уважаемого уборщика. Там долгие годы цвели и разрастались сады, состоящие из обожания, зависти, ненависти и преклонения, но не перед всеми, а только перед теми, на кого он так сильно хотел быть похожим, чьей жизнью мечтал жить. И раз он не мог хотя бы прожить чью-то жизнь, он всегда мог ее отобрать вместе с красотой и легкостью, подаренной юностью. Как прекрасно, что в его серых буднях неожиданно появился высокий красивый брюнет Джейсон. Он вместе с судьбой преподнес ему возможность быть тем, кем тот всегда мечтал быть, работая в школе.

Становясь старше, не обретая черты и желаемый облик, смотря однообразными вечерами по телевизору истории о чьей-то красивой жизни, полной молодости, радости и удовольствия, Говард стал смотреть на учеников его любимой школы другим взглядом, пустым и изнеможенным, будто у голодной собаки. Уже несколько счастливых лет уволившийся три года назад некогда обозленный на всех мистер Фостер работает на ферме Джейсона среди бесконечных горизонтов Айовы по восемнадцать часов в сутки, ухаживая за скотом и следя за бескрайним кукурузным полем. Ему совершенно не удается отдохнуть, порой, в особенно загруженные дни, ему кажется, что вот-вот и он рухнет, сердце его остановится, как у загнанной лошади. Однако, несмотря на все трудности, ферма и бесконечные хлопоты о ней делают Говарда счастливым, и его взгляд теперь не бывает таким, как прежде, — как у голодной собаки. Теперь он совершенно иной, будто у насытившегося, с окровавленной пастью пса, который бесконечно рвет сырое мясо.

Виной тому постоянная работа со скотом, она просто не могла не осчастливливать трудящихся, словно пчелы, мужчин. И неважно, что ни амбара, ни хлева на ферме у Джейсона не было. Самое главное, что был скот…

***

Маленькая Эмми сидела в солнечной спальне на мягкой кровати. Несмотря на то что она там находилась совершенно одна, она не смела разглядывать комнату и боялась пошевелиться, делая все так, как ей сказали. Проведя несколько минут в одиночестве, светловолосая девочка оторвала свой взгляд от узорчатого ковра, лежавшего на полу, и немного осмотрелась. Прежде всего ее привлекло находящееся справа окно, на нем висела крепкая металлическая решетка, далее она обратила свой взор на находящуюся слева дверь, которая, будучи металлической, сильно контрастировала и с деревянным потолком, и с полом. Эмми никак не могла понять, что она делает в этом не знакомом ей недружелюбном месте. Почему перед ней на штативе стоит видеокамера? Зачем справа и слева от кровати стоят еще две? Для чего так ­много в комнате пронумерованных коробок с DVD-дисками и столько же непронумерованных? Почему у стоящего на столе компьютера не один монитор, а целых три, и кто этот незнакомый дядя, чья огромная черно-белая фотография в металлической сверкающей оправе висит на стене? Но больше всего маленькую Эмми интересовало, когда она, наконец, увидит родителей и сможет поесть. Ответы на мучающие ее вопросы находились совсем рядом с ней, буквально в нескольких шагах. С каждым мгновением они приближались все ближе.

Звук открывающегося ключом замка напугал Эмми. Застыв, она снова уставилась в лежащий на полу ковер.

Джейсон зашел в спальню и закрыл за собой дверь. Он посмотрел на девочку, сидящую на кровати, и широко улыбнулся. Присмотревшись, можно было заметить, что ребенок настолько напуган, что, сжавшись, ему не удается скрывать свою дрожь. Повисшую тишину в комнате постоянно сотрясал звук прерывистого пропитанного страхом детского дыхания.

— Эй… Ты чего не обращаешь на меня внимания? — улыбаясь, обратился к девочке хозяин дома.

Та никак не реагировала, пронизывая своими невероятно красивыми голубыми глазами пол. Казалось, она лишь еще сильнее стала дрожать.

Джейсон поочередно включил три камеры стоящие в его спальне, и каждая из них начала записывать все происходящее в заполненной светом уютной комнате.

Поправив на голове влажные после душа волосы, новый и очень странный водитель школьного автобуса сел около Эмми.

— Никак не привыкну, — тихо произнес он. — На записях моего лица не видно, но я все равно готовлюсь так, будто в кино снимаюсь.

Джейсон осматривал Эмми, как товар в магазине, холодно присматриваясь к деталям.

— Мне очень нравится твое платье. Такое красивое.

— Я хочу