Книга Благородный принц - Девни Перри

в этот дом, вода из кранов текла оранжевой, и даже после десяти дней пользования у нее все еще был ржавый оттенок и привкус.

Но, несмотря ни на что, я выпила ее, затем подошла к другому креслу, плюхнулась в него, и пружина спинки впилась мне в позвоночник. Я ненавидела коричневую обивку почти так же сильно, как маргаритки. Хотя ни то, ни другое не могло превзойти мое абсолютное отвращение к этому дому.

Здесь даже телевизора не было. Полицейский, который был здесь со мной прошлым вечером, принес колоду карт и доску для криббеджа (прим. ред.: криббедж — карточная игра для 2 игроков, популярная в Англии и США), так что мы вдвоем играли часами. Но полицейские, назначенные на работу в течение дня, казалось, так и не придумали, чем бы заняться, чтобы скоротать время. У них были телефоны — связь с внешним миром.

Пока я была в ловушке. Никогда не одна. Всегда одинока.

Сегодняшний офицер — молод, его темные волосы аккуратно зачесаны на прямой пробор над правой бровью. На подбородке у него прыщ, а его форма — накрахмаленная рубашка с длинным рукавом и брюки в тон — выглядела так, словно ее стирали меньше пяти раз. Его значок был слишком блестящим, а пистолет слишком новым. Но на сегодня он был моим защитником. Одним из трех копов за день, которые приходили, чтобы остаться здесь со мной и обеспечивать мою безопасность.

— Еще раз, как тебя зовут? — спросила я. Они все начали сливаться воедино.

Он оторвал взгляд от своего телефона и натянуто улыбнулся мне.

— Нейтан.

— Нейтан, — повторила я и постучала себя по виску. Нейтан, любитель пепперони, сосисок и чеснока. Теперь я его запомню.

Потоки воздуха из вентиляционных отверстий доносили запах пиццы из коробки, все еще стоявшей на кухонном столе. Нейтан, должно быть, оставил ее для меня, думая, что я проголодаюсь. Спасибо, но нет. Один ломтик и чеснок неделю будет просачиваться сквозь мои поры. Каждые несколько минут я подавляла очередной приступ рвоты, пока потребность в свежем воздухе не заставила меня подняться с места.

Я прошла мимо раскладного стола и складных стульев в обеденной зоне, примыкающей к кухне, и направилась к задней двери. Нейтан даже не заметил, куда я направилась, пока ползунок не заскрежетал по своей дорожке.

— Эй. — Он вскочил со стула. — Что ты делаешь?

— Просто хочу подышать свежим воздухом. — Пока меня не вырвало от вони. Пицца никогда не была моим любимым блюдом, и после сегодняшнего я навсегда откажусь от нее.

Нейтан колебался, его пристальный взгляд дважды скользнул вверх и вниз по моему телу, пока он оценивал меня.

То, что он видел, было тощей, хрупкой женщиной, которая выглядела так, словно вот-вот упадет от эмоционального груза, давящего на ее костлявые плечи. Женщиной, которая боролась всю свою жизнь и у которой заканчивались силы.

— Это всего лишь задний двор, — сказала я, одарив его своей лучшей версией усталой улыбки. — Никто не сможет меня увидеть, если я останусь за забором.

Просто позволь мне выйти на улицу. Пожалуйста. Я задыхалась здесь, не только от запаха, но и от стен, напоминавших мне своим уродливым бежевым цветом, что прошедший год был ничем иным, как одним неудачным выбором за другим. Что я оказалась здесь из-за своих собственных эгоистичных решений.

— Пожалуйста, — прошептала я. — Пять минут.

Наконец, он кивнул.

— Будь рядом.

Я проскользнула в дверь, прежде чем он успел передумать.

Небо было затянуто облаками, приглушавшими свет, но я поднесла руку к лицу, чтобы прикрыть глаза. Затем я глубоко вдохнула зимний воздух и задержала его в легких. Прошло десять дней с тех пор, как я в последний раз стояла на улице. Десять дней, которые казались целой жизнью.

Снежинки опускались на землю, покрывая пустой двор свежим слоем белой пыли. На верхушке высокого забора на каждом штакетнике были маленькие сугробы, и, как и дом, двор был почти пуст. В углу рос только один куст, его ветвей едва хватало, чтобы поймать снег. В остальном двор был пустым, квадратным и ровным.

Слева от меня из-за забора в соседнем дворе выглядывала верхушка качелей. Справа стоял игровой домик, на меня смотрела желтая горка. Это были семейные дома. Интересовались ли соседи, что случилось в этом доме? Задавались ли они вопросом, почему здесь так тихо и безжизненно? Или почему три раза в день один полицейский уходил, когда приходил другой?

Дежурный полицейский никогда здесь не парковался. Его всегда высаживали на другой машине, той же, которая забирала уезжающего полицейского. Пока вчерашняя няня была в туалете, я подглядывала в переднее окно. Подъездная дорожка не была расчищена, а перед гаражом был припаркован красный грузовик, занесенный снегом. Если не считать дорожки из следов, ведущей с улицы к входной двери, этот дом казался заброшенным.

Соседи, вероятно, думали, что это печальный, жалкий дом, и таким же был человек, который жил в его стенах. Они не ошиблись. Я была такой же несчастной, одинокой и жалкой, как и этот мрачный дом. Мои стены рушились, и когда все, что останется, — это груда костей и плоти, некому будет оплакивать запустение.

Даже Пресли.

И я сама виновата.

Я сделала шаг во двор и оглянулась через плечо. Наблюдал ли за мной Нейтан? Нет, он вернулся к своему креслу и телефону. Я сделала еще шаг, и пушистый снег под моими ботинками сменился ледяным хрустом.

Два шага превратились в пятнадцать, и когда я добралась до калитки, ведущей в переулок, я провела пальцами по замерзшей задвижке и открыла ее. Я бросила еще один взгляд на дверь.

К черту это место.

Если то, что ждет меня за этим забором, будет просто еще одной тюрьмой, по крайней мере, это будет мой выбор.

Я толкнула ворота, наслаждаясь приливом адреналина, который разлился по моим венам, когда моя нога ступила на аллею за домом. Был день сбора мусора, и большие зеленые урны усеивали узкую улочку. Все они были пусты и покосились с тех пор, как здесь ранее проезжал мусоровоз. Я выбрала самую большую колею от шин в снегу и пошла пешком, мои ноги мгновенно согрелись, несмотря на холод.

Одежда Пресли была мешковатой на моей худощавой фигуре, и я закуталась в оливково-зеленую толстовку, натянув капюшон на волосы, которые безвольно ложились мне на плечи. Концы, свисающие до талии, давно пора было подстричь. Чтобы спортивные штаны не спадали с моих выступающих тазовых костей, они были туго затянуты и подвернуты.

Холодный воздух обжигал мои щеки, когда