Книга Надежда Дурака - Майк Шэкл

один из них?

Семье Матеона повезло — они жили недалеко от Красного Озера, — так что это было не первое их паломничество. Трижды толпа была слишком плотной, чтобы можно было подобраться к озеру достаточно близко. В других случаях там были только его священники, которых можно было послушать, и свидетели жертвоприношений. Это само по себе было честью помнить. Но им еще предстояло увидеть императора. Другие видели — или, по крайней мере, утверждали, что видели. Их рассказы всегда вызывали у Матеона зависть. Кое-кто сказал бы, что это признак слабости, но не Матеон. Он воспринял это как знак своей веры, и это только заставляло его молиться еще усерднее.

И теперь, когда он стоит на почетном месте? Сегодня должен был быть тот самый день.

Только Преданные стояли ближе к кромке воды. Они тоже, как и пуэры, ждали всю ночь, собравшись вместе, лицом к пирсу. Матеон не хотел представлять, что творилось в их головах в эти последние несколько мгновений. Возможно, они ни о чем не думали, их души уже покинули тела.

Солнце поднялось выше, оставляя оставляя кроваво-красный след на небе. Вот и все. Больше ждать нельзя. Император должен появиться сейчас, или…

Гром барабанов эхом разнесся по озеру. Глубокий, тяжелый ритм, который быстро синхронизировался с биением пульса Матеона. Он увидел, как напряглась мать — она тоже почувствовала, как вибрации проходят по ее телу. Его сестра потянулась к его руке, но Матеон оттолкнул ее. Кейдж требовал силы.

Он посмотрел на дворец и пожалел, что не находится ближе. Преданные уже вошли в воду, но Матеон не присоединился к ним. За вход в Красное Озеро нужно было заплатить определенную цену. Возможно, однажды он удостоится этой чести, когда уволится из армии, но не сегодня.

Солдаты, одетые в красные доспехи и маски демонов, вышли из дворца и выстроились в линию по обе стороны от жрецов. Первый Легион. Это были люди из собственного племени Рааку, его собственной крови. Не было солдат храбрее или сильнее Первого.

Матеон затаил дыхание, напряг зрение, кровь стучала в такт ударам барабанов. Напряжение сжало его сердце. Где Рааку?

На горизонте появился свет, тьма отступила.

Затем над водой воцарилась тишина.

Сейчас.

Он здесь. Император прибыл.

Фигура была алой точкой вдалеке, но не было никаких сомнений, что это был он, больше, шире, чем кто-либо вокруг него. Он был гигантом — Богом — среди людей. Не было никаких сомнений в силе, стоявшей перед Матеоном.

Рааку ждал между огромными дверями дворца, когда время остановилось. Солнце остановило свой восход, и даже ветер не осмеливался дуть. Все глаза были устремлены на Рааку, не мигая, поскольку остальной мир перестал существовать. Он был всеми. Он был каждым. Сын Кейджа. Благословенный.

Как долго они все стояли там, удерживаемые вместе в этот единственный момент? Матеон понятия не имел. Казалось, прошла вечность, и все же это было не дольше, чем удар сердца.

Когда Рааку шагнул вперед, барабаны снова заиграли, в пять раз громче, и мир снова сдвинулся с места. Император подошел к кромке воды и занял свое место рядом со своими священниками. Пленники-язычники отшатнулись в его присутствии, борясь со своими цепями, крича и рыдая навзрыд, и Матеон почувствовал новый прилив радости. Их крики понравятся Кейджу.

Император протянул руку, и в нее вложили нож. Барабаны остановились. Жрецы вытащили вперед какого-то язычника и поставили перед Рааку.

— Кровь, которую я дам тебе, о Великий. — Его голос раскатился подобно грому над водой до самой Великой Тьмы. Сверкнул нож, перерезав горло язычнику, и кровь брызнула на воду. Жрецы держали умирающего над озером до тех пор, пока не перестала литься кровь, а затем позволили ему упасть в воду.

К Рааку привели другого язычника.

— Души, которые я пошлю тебе. — Снова сверкнул нож. Еще больше крови, еще одна смерть.

— Мое тело — твое оружие. — Умер еще один.

— Моя жизнь — твой дар. — И еще один.

И так продолжалось. Рааку повторял слова, его жрецы присоединялись, перерезая глотки, пока все язычники не были принесены в жертву и их кровь не стала единой с Красным Озером. Их тела поглотили воды, их души забрала Великая Тьма.

Теперь настала очередь Матеона. Его и всех собравшихся перед Императором.

Рааку наблюдал, как его подданные вынимают собственные ножи. У Матеона был маленький клинок, передававшийся от отца к сыну, поколение за поколением, его рукоятка потерлась от времени, но лезвие оставалось острым.

— Вы даете Кейджу свою кровь? — крикнул Рааку.

— Да! — Слова были выкрикнуты в ответ, полные страсти и ярости.

— Вы обещаете служить Кейджу в этой жизни и в следующей?

— Да! — крикнул Матеон.

— Покажите мне.

Их ножи двинулись как один. Матеон порезал себе большой палец, открыв рану, которая никогда не заживала. Его мать, его сестра, все сделали то же самое. Как один, они вытянули руки вперед, и кровь закапала на святую землю у них под ногами.

Только те, кто был в воде, не порезали себе большие пальцы. Они были Преданными и пришли не для того, чтобы отдать каплю крови своему Богу. Нет. Они перерезали себе горло и запястья и вонзили нож в сердце. Они отдали свои души Кейджу, и их кровь наполнила Красное Озеро чистотой их жертвоприношения.

Слезы текли по лицу Матеона. Он был так благословлен. Он был недостоин оказанной ему чести. Увидеть Рааку, стать свидетелем жертвоприношений, наблюдать, как умирают Преданные. Всего этого было слишком много. Он видел, что другие вокруг него чувствовали то же самое.

— Рааку. Рааку. Рааку. — Тысячи скандировали имя Императора. Оно заменило барабаны, наполняя воздух, изливаясь из их сердец.

— Рааку. Рааку. Рааку. — Император стоял там, неподвижный, как камень, позволяя их любви изливаться на него. Он знал, что все они умрут за него, умрут за Кейджа.

Матеону повезло жить в это время, когда силы Рааку завоевали мир, принеся истинную веру языческим ордам и уничтожив то, что осталось от Ложных Богов. И он сыграет свою роль в грядущей великой победе.

Он тысячекратно отплатит за эту привилегию как один из солдат Императора. Великая Тьма наполнится кровью и душами язычников, которых Матеон убьет лично. Это был его долг. Его цель.

— Кровь, которую я дам тебе, о Великий, — прошептал он, наблюдая за Рааку. — Души, которые я пошлю тебе. Мое тело — твое оружие. Моя жизнь — твой