Книга Чувства и искупление - Балдаччи

перемывала ему косточки, не скупясь на эпитеты и настраивая верных подруг против этого несносного человека.

В отношении заместителя директора Присциллы Голд студенты трепались не меньше, ведь ее требовательность к трансмутации не уступала даже Ротманту к артефактам. Рея считала подобные выпады в отношении преподавателей недопустимыми из-за банального уважения, что среди ее друзей не поощрялось. К началу последнего девятого курса она научилась не реагировать на мнение окружающих и смирилась с одиночеством, которое в редких случаях нарушалось шумной компанией однокурсников, охотно зазывавших ее в деревеньку Примвис. Ей хватало того, что на уроках и Ротмант, и леди Голд выкладывались на полную, чтобы вбить материал в горячие головы, а остальное она пыталась отмести прочь. Рея гасила распространявшийся по всему телу страх от хмурого взгляда угольных глаз преподавателя артефакторики, когда в ее адрес лилась критика не меньше, чем на остальных, но она отчаянно убеждала себя, что если отбросить замечания и вникнуть в суть сказанных Ротмантом слов, то он производил впечатление человека, чрезвычайно увлеченного своим делом. Она топила чувства злости и опустошенности к нему, когда вспоминала, кем он являлся на самом деле и какие поступки совершал на службе у короля ради победы. Рея до сих пор горевала по матери, умершей из-за строя, установленного после войны и приведшего к упадку всех сфер общества, в том числе медицине. Ее не смогли спасти из-за элементарного отсутствия лекарств и персонала, разбирающегося в болезнях, и Рея, будучи на тот момент еще ребенком, с ужасом наблюдала, как мать умирала в муках и страданиях без возможности облегчить боль. Она испустила дух в полном смятении рассудка, не узнавая дочь и мужа, и, казалось, даже себя.

Голова болезненно кружилась и стала тяжелой, словно в нее налили горячий свинец и с каждым шагом добавляли новую порцию. Противный звон в ушах не давал привести мысли в порядок, а разносившийся эхом по всему коридору голос давил на виски. Рея с трудом дошла до кабинета, держась за стену, и перед дверью опрокинула в рот содержимое пузырька с зеленой жидкостью. Горло обожгло, но девушка терпела, пока картина перед глазами перестала плыть и мигать красными пятнами. Действие лекарства как раз должно было хватить на урок, если ей не потребуется колдовать. Быстро глянув на часы, Рея разочарованно выдохнула, представляя, как лицо Ротманта перекосит от злости, пока он будет придумывать самые изощренные слова, описывающие ее опоздание. Она похлопала себя по бледным щекам трясущимися пальцами, стараясь скрыть болезненность лица за легким румянцем, и шагнула в класс, спрятав руки за спиной.

Роланд сосредоточенно подготавливал ингредиенты для последнего урока, чувствуя на плечах усталость, но упрямо держал осанку. За девять лет преподавания и упорных трудов в самых разных исследованиях он почти забыл, кем он был, но шрамы по всему телу и на лице услужливо напоминали ему об этом каждым вечером. Чувство вины въелось в мозг и не давало дышать полной грудью, словно сдавливая мощными силками и перекрывая доступ к свободе. Он тяжело вздохнул, прерывая ненавистные мысли, и повернулся к двери, встретив вошедших учеников маской безразличия на лице. Вести занятие у бездарных учеников двух совершенно бесполезных стихий — воздуха и земли — одновременно одно сплошное разочарование, но стиснув зубы, Ротмант начал урок, выводя на доске список ингредиентов для создания артефакта.

— Сегодня я проверю ваши знания за предыдущие курсы обучения. Уверен, что вы не соизволите вспомнить создание и самого простейшего амулета от простуды, — процедил Роланд и взмахом руки заставил все учебники захлопнуться. По классу раздались разочарованные вздохи и обвинения. — Прожигание меня вашим надменным взглядом, мистер Джесон Стивенс, не поможет вам в его создании.

Его цепкий взгляд усмирил негодующих учеников и заставил съежиться под ним от страха. С такими непроницаемыми холодными глазами он убивал для короля, чтобы убедить того в верности и преданности, но противный голос в глубине души шептал «признай, что тебе нравилось лишать людей жизни».

— На доске список ингредиентов, которые вам понадобятся. Объединяемся в пары и начинаем, — сказал Ротмант, словно отдавая приказ, и с раздражением перевел взгляд на вошедшую в класс ученицу.

Ее темные длинные волосы слишком резко контрастировали с белоснежным цветом лица, а выразительные черные брови неестественно выделялись на бледной коже. Пухлые губы потеряли яркость и были искусаны, что Роланд заметил сразу по следам крови, как только она вошла. Правильные черты лица и бирюзового цвета глаза выражали бездонную тоску и уныние, а трясущиеся пальцы нервно теребили подол школьной юбки. Она была больна, весь ее вид кричал об этом, и по-хорошему ему стоило отправить студентку в лазарет к леди Маргарет, но Ротмант, поджав тонкие губы, решил, что восемнадцатилетние девицы в состоянии сами о себе позаботиться.

— Стоит поставить вам пропуск занятия за опоздание, мисс Уайт. Очевидно, что к девятому курсу вы не научились не только создавать талисманы, но и определять время. Будете работать одна, вот за этим столом, — отчеканил артефактор, небрежно указав на ближайшую парту к преподавательскому месту.

— Извините, сир, — безэмоционально проговорила Рея севшим голосом, пропуская едкое замечание мимо ушей. — Больше не повторится.

Рея молча прошла к столу с котлом, сбрасывая тяжелую сумку с учебниками и изучая исписанную мелом доску. Ингредиенты подходили для амулета от простуды, и Рея с ужасом вспоминала состав, понимая, что в инструкции по приготовлению требовалась магия своей стихии. Дождавшись, когда все студенты возьмут нужные ингредиенты, она на ватных ногах дошла до шкафа, схватив простенький деревянный кулон и несколько цветков семицвета, а свечи и блюдце положила в карман юбки, чтобы не разбить. В голове усиленно роились мысли о том, как создать амулет другим способом, но на ум упорно ничего не приходило кроме страха, противно застрявшего в горле.

Ротмант медленно шагал между рядами и тщательно следил за каждым движением учеников, молча оценивая их знания и то и дело хмурясь. Он прилагал колоссальные усилия на уроках, чтобы кратко и понятно изложить материал, но всегда находились особи, которые без учебника не могли связать двух слов. Жалкие потуги учеников девятого курса при создании артефакта среднего уровня сложности вызывали у Роланда приступ безнадежности и мнимой тревоги за судьбу будущего поколения. Вернувшись на свое место, преподаватель, преисполненный бранных слов на молодежь, бросил колкий взгляд на бледную, как смерть, девушку, которой он не без удовольствия велел работать рядом с ним, чтобы вдоволь