Книга Книжные магазины & костяная пыль - Трэвис Болдри

приморского городка всего несколько миль. Я отправлю тебя туда. Ты поправишься, и мы проедем через него, когда закончим. Если ты все еще будешь там и сможешь работать, когда мы будем проходить мимо, мы примем тебя обратно. Возможно, через несколько недель. Если тебя не будет, когда мы здесь покажемся?.. — Он пожал плечами. — Нет ничего постыдного в том, что на этом все закончилось.

— Но...

— Дело сделано, ребенок. Сегодня ты совершила глупую ошибку и ее пережила. Если хочешь совершить еще одну так скоро после этого, что ж... — Его взгляд был жестким. — Хочешь, я скажу тебе, какие шансы я на это даю?

Но Вив не была глупым орком, поэтому она заткнулась к чертовой матери.

1

Вив лежала на полу крошечной комнаты. Ну, почти на полу. Это место не было рассчитано на орков, и кровать была слишком короткой, по крайней мере, на два фута. Кто-то стащил соломенный матрас на пол, и, хотя ее ноги все еще свисали с края, они уложили под раненой ногой рюкзак так, чтобы та была приподнята.

И нога болела как восемь преисподен.

Она подхватила лихорадку, когда подпрыгивала в повозке за вьючным мулом, кашляя от всей пыли, которую тот мог поднять. И ее было с избытком.

Вив была прикована к постели в течение двух дней, то приходя в сознание, то теряя его, ее мучили повторяющиеся сны и пульсирующая боль. Хирург приходил и уходил несколько раз. А может, и нет, и у нее просто повторялись галлюцинации, раз за разом. Она смутно помнила лицо мужчины, охваченного стыдом, который не могла определить.

Теперь голова была ясной. Что, в основном, означало, что она могла чувствовать все с полной ясностью. Спорное улучшение.

Более того, она была зверски голодна.

Оглядев комнату, она обнаружила, что в ней почти ничего нет. Грубая кровать и крошечный столик с фонарем и тазом на нем. Стены из серого необработанного дерева. Маленькое решетчатое окно. Она почувствовала запах моря, сухой пляжной травы и рыбы. Напротив стоял старый морской сундук. К нему была прислонена ее сабля и грубый деревянный костыль. Ее дубинка отсутствовала. Больше не на что было обращать внимание.

В здании было абсолютно тихо. Звуки доносились только снаружи — шелест травы, отдаленный рокот волн и редкие крики морских птиц.

Вив была в сознании меньше часа, и она подумала, что это зрелище сведет ее с ума, если ей придется терпеть его дальше.

По крайней мере, ее нога была аккуратно перевязана, наложена шина, чтобы колено не сгибалось. Штанина была отрезана. Там, где сквозь бинты просачивалась кровь, виднелись пятна, но это был большой шаг вперед по сравнению с мхом и грязной шерстяной рубашкой.

— Ну и ну, — сказала она. — Черт.

Она вставала постепенно, упираясь задницей в каркас кровати и втягивая воздух сквозь зубы, когда махала поврежденной ногой. Левый ботинок пришелся ей впору, но правая ступня так распухла, что ее пришлось оставить голой. Шатаясь и раскачиваясь, она добрела до таза с теплой водой, где, как могла, вытерлась найденной там тряпкой. Почувствовав себя не так скверно, она захромала к двери, но каждый удар пяткой по полу отдавался черной пульсацией на краю поля зрения. Стиснув зубы, она изменила направление и неохотно схватила костыль.

Ей было неприятно признавать, насколько лучше так стало.

Находясь там, она по привычке пристегнула к поясу саблю.

К несчастью, она обнаружила, что комната находится на самом верху узкой лестницы. Она неуклюже спускалась по ней, на каждой второй ступеньке опираясь на костыль. Сабля никак не облегчала задачу. С каждым ударом она находила новый, более красочный эпитет для Рэкэма. Не то чтобы это была его вина, конечно. И все же, было намного приятнее проклинать кого-то по имени, даже если это имя должно было быть ее собственным.

Спускаясь, она почувствовала запах бекона, что послужило отличным стимулом для продолжения.

Лестница привела в длинную, обшитую грубым деревом столовую в гостинице, таверне или как там это здесь называлось. Вдоль одной стены, зияя разочарованным ртом, притаился большой каменный очаг. Железный канделябр, покрытый свечным воском, висел криво. К стропилам были подвешены или прибиты гвоздями стеклянные поплавки и штормовые фонари, а также сетки и потрепанные весла с вырезанными на них именами. Несколько поцарапанных столиков пустовали.

Вдоль задней стены тянулась длинная стойка бара, и хозяин таверны, прислонившись к ней, лениво протирал медную кружку. Он выглядел настолько скучным, насколько требовало это место. Его подбородок — подбородок высокого морского фейри — был покрыт сединой. У него был нос-топорик; густые, как водоросли, волосы свисали над острыми ушами, а предплечья были покрыты татуировками.

— Утро, мисс, — пророкотал он. — Завтрак?

Вив не могла припомнить, чтобы кто-нибудь когда-нибудь называл ее мисс.

Его взгляд скользнул по ней, брови приподнялись, когда он заметил саблю, затем он вернулся к кружке, которую протирал.

— Бекон? — спросила Вив.

Он кивнул:

— И яйца? Картошка?

В животе у нее агрессивно заурчало.

— Ага.

— Пяти медяков должно хватить.

Она похлопала по поясу в поисках кошелька, посмотрела в сторону лестницы и выругалась.

— Я принесу деньги в следующий раз. В худшем случае я поднимусь по лестнице сама.

Мужчина криво усмехнулся:

— Не думаю, что ты сможешь убежать от меня, так? Тебе лучше присесть на один из этих табуретов, пока еще можешь.

Вив настолько привыкла к тому, что само ее существование представляло собой очевидную угрозу, что, честно говоря, была поражена, услышав непринужденную шутку на свой счет, даже такую мягкую. Она предположила, что, когда ты с трудом таскаешься на одной ноге, это притупляет страх.

Пока она выполняла предложенный маневр, он исчез сзади. Вив подтащила еще один табурет достаточно близко, чтобы поставить босую ногу эту низкую подставку.

Барабаня пальцами по столешнице, она пыталась отвлечься, продолжая изучать интерьер, но там больше не было ничего, что стоило изучать. Звуки и запахи, доносившиеся из задней части таверны, были всем, на чем она могла сосредоточиться.

Когда хозяин таверны принес сковородку и поставил ее на стойку вместе с вилкой и салфеткой, она чуть не схватила горячую ручку голой рукой, торопясь подтащить ее поближе. Картофельная запеканка, хрустящая жирная свинина и два взбитых яйца все еще шипели и лопались. Она чуть не расплакалась от радости.

Вив заметила, что он наблюдает за тем, как она поглощает еду с другого конца стойки, и попыталась притормозить, но картошка была соленой и сдобренной яйцом, и было трудно удержаться, чтобы не наброситься на нее без остановки. Звуки, которые она издавала во время еды, были не слишком вежливыми, но определенно искренними.

— Чувствуешь себя лучше? — спросил морской фейри, снимая пустую сковородку со стойки бара.

— Боги,