Книга Гость из будущего. Том 1 - Владислав Викторович Порошин

за его плоскостью появился молодой человек. И этот странный парень напомнил меня в молодости: подбородок волевой, волосы чёрные, глаза карие, брови широкие, телосложение спортивное. Когда-то я был неплохим спортсменом, это сейчас меня разнесло вширь. А ещё нос у незнакомца оказался моим собственным. Мне этот орган обоняния ещё в школе, когда я занимался боксом, так отрихтовали, что он перестал расти и чем-то стал похож на меленький плоский клювик, который, в принципе, внешность не портил. Наверное, поэтому у незнакомца на пухленьких губах играла белоснежная и беззаботная улыбка.

«Эх, где мои двадцать с лишним лет», — подумал я и протянул руку, чтобы коснуться своей молодой копии. Однако далее произошла ещё одна странность. Пальцы руки неожиданно нащупали холодную бетонную поверхность стены, экран моментально испарился, оставив взамен кусок старого пошарпанного зеркала, через которое я всё так же видел своё молодое изображение.

— Яныч, ты чё, перепил? — вдруг окликнул меня чей-то незнакомый мужской голос.

Вообще-то, меня зовут Ян, так как родители при рождении проявили креатив. Простой Андрейка или Сашка их почему-то не устроил. Из-за чего как только моё имя не склоняли во дворе, в школе, в университете и на работе: и Янычем звали, и Янчиком, и Янцом, и даже Янусеком, и лишь в редких случаях просто Ян или Ян Игоревич.

Поэтому, оглянувшись на ещё одного незнакомца, мне захотелось выкрикнуть: «Я для вас, молодой человек, Ян Игоревич! И мы с вами на брудершафт не пили и нечего мне тыкать!». Что в принципе я и сделал.

— Я вам не Иричь, — пробурчал я, заплетающимся языком.

И это оказалось странным, так как после инфаркта я уже пять лет как не употреблял спиртного. Но ещё сильнее удивило то, куда перенёс меня киноэкран гипермаркета. В данную секунду я стоял в продолговатом помещении, держась одной рукой за стену перед железным умывальником, над которым крепилось маленькое зеркальце. Кстати, в этой комнате с жуткой туалетной плиткой на полу, кто-то установил не одну обшарпанную временем раковину, а целых четыре штуки.

— Чё перекушал? Ха-ха-ха! — загоготал невысокий коренастый парень, одетый в широкие штаны и клетчатую рубаху. — Держись за меня, я тебя выведу на чистую воду, ха-ха-ха!

Незнакомец подошёл ко мне, приобнял за талию и повёл на выход из этой умывальной комнаты, где белой краской на синей стене кто-то нацарапал: «уходя, выключи воду».

— Стой, — возмутился я. — Мы оду ыкли или не?

— Выключили, ха-ха, — снова развеселился паренёк. — Тебе, Яныч, пить совсем нельзя, а то с работы попрут, ха-ха. На завод что ли пойдёшь токарем? Ха-ха-ха! Не умеешь пить, не берись, ха-ха. Янычу больше не наливать! — заорал он, когда мы в обнимку появились в коридоре, который мне чем-то напомнил общагу.

Из ближайшей распахнутой двери гремела старинная рок-н-рольная музыка, и слышался звонкий девичий смех. Правда, если это и было общежитие, то высокие потолки говорили о том, что здание возвели либо при товарище Сталине, либо при самодержце всероссийском Николае Втором. Следовательно, получалась какая-то чушь — современный гипермаркет никак не стыковался со старенькой общагой.

— Стой, — я опять притормозил своего странного моралиста. — Иде мой оутбук? — спросил я о судьбе своего старенького ноутбука.

— Оутбук, курил бамбук! Ха-ха! — загоготал парень и, втолкнув меня в комнату, где весёлой молодёжи было словно кильки в бочке, объявил, — вот, нашёл беглеца, ха-ха. Стоял с огромными глазами и пугал собственное отражение в зеркале. Передаю из рук в руки.

Затем этот недоделанный «Шерлок Холмс» передвинул мое тело чуть-чуть вперёд, где меня тоже подхватили, подтолкнули, передали как эстафетную палочку дальше, наступили на ногу и, дёрнув вниз, усадили на кровать, прижав с одной стороны акустической гитарой. «Сумасшедший дом, — подумал я, глупо улыбаясь, потому что алкоголь всё ещё гулял по моим ненормальным мозгам. — Что за танцы прошлого века? Что это за сборище странных парней и девчонок? Почему они оделись, словно снимаются в кино про 60-е годы прошлого столетия? Раритетный проигрыватель где-то надыбали, пластинку, нарезанную на рентгеновском снимке, где-то откопали, которая сейчас шумела и скрипела голосом Бига Джо Тёрнера. Кстати, Тёрнера любил слушать мой старший брат, который умер несколько лет назад. Обалдеть».

— Выпьешь ещё чего-нибудь? — спросила, натанцевавшись и плюхнувшись рядом со мной на кровать развесёлая круглолицая девушка, одетая в старомодное платье в горошек, напоминавшее по форме колокол.

— Тонька, отстань от Яныча! — заступился за меня «Шерлок Холмс» в клетчатой рубахе. — Имей совесть, ему завтра на работу.

— Сам отстань, — зашипела на моего защитника нахрапистая подруга, — он обещал меня самому Леониду Фёдоровичу Быкову показать, чтобы мне дали роль в новом фильме.

— Так ты, поэтому решила его сегодня напоить и рядом с собой уложить, чтобы он не отвертелся? — шикнул на девушку парень. — А если его завтра уволят прямо со съёмочной площадки? Что тогда?

— А что мне делать? — захныкала вдруг эта нахрапистая барышня. — Я сниматься хочу у Быкова. Это такая возможность, которой больше может и не быть.

Тут музыка закончилась, так как Биг Джо Тёрнер дорычал своим характерным негритянским вокалом последние ноты, и в разговор вмешался какой-то хмурый худой парень в пиджаке и с галстуком в форме шнурка:

— Ой, подумаешь Быков, подумаешь легендарный Максим Перепелица! Да этот его дебютный фильм — редкостная проходная дрянь. Я читал сценарий, ничего смешного в нём нет, хотя и написано, что комедия. И название какое-то идиотское — «Зайчик».

— Ну, кончено, вот ваши «Весенние хлопоты» — это что-то стоящее, ха-ха, — опять вступился за меня «Шерлок Холмс». — На территории завода главная героиня высаживает деревья в течение полутора часов экранного времени. Обосра…ся не встать!

— Мальчики, ну хватит ругаться, давайте танцевать, — заныла какая-то низенькая, но симпатичная барышня, и затем обратилась ко мне. — Кстати, Янчик, а в вашем фильме много женских ролей? Я бы тоже у Быкова снялась.

— Я не знаю, — пробурчал я, неожиданно овладев собственной артикуляцией и почувствовав, что опьянение постепенно проходит. — И честно говоря, молодые люди,